Сумерки украинского варварства: упадок капитализма и социальная революция

Дню начала Второй империалистической посвящается...

Сумерки украинского варварства: упадок капитализма и социальная революция

«Война – не что иное, как последнее воплощение экономической конкуренции: ради захвата рынков, захвата сырья и захвата мест для вложения самого капитала, без риска и с большой прибылью. Война – это последняя форма экономической конкуренции. Именно здесь также открыто формируется подтверждение того, как состояние экономики (читай: капиталистическая конкуренция) создаёт технику убийства» (Тан Малака,  «Материализм, диалектика, логика»).


«Мы должны иметь в виду, что наше общество, раздираемое противоречиями, движется, если и не в направлении финального разрушительного взрыва, то, по крайней мере, к ряду менее масштабных потрясений» (Альфредо Бонанно, речь на конференции анархистов в Милане 13 октября 1985 года)


«Так как буржуазные и реформистские идеологи отказываются признать, что причина потрясений и кризисов, сотрясающих периодически мир, лежит в самой капиталистической системе, они пытаются  все объяснить плохим в человеке (…) Даже если буржуа или реформисты признают, что в основе империалистических войн лежат конфликты интересов, они очень далеки от понимания капитализма. И это проявляется от их неспособности постичь значение разрушений. Они все придерживаются мнения, что целью войны является победа, и видят в уничтожении людей и материальных ценностей во вражеском лагере лишь единственное средство, чтобы достичь этой цели. Доходит даже до того, что некоторые наивные предлагают будущую войну просто вести при помощи снотворных средств. Мы же наоборот утверждаем, что именно разрушение является главной целью войны. Империалистическое соперничество, непосредственно создающее повод к войне, само является только следствием все более возрастающего перепроизводства. Чтобы противодействовать тенденции падения доли прибыли капитализм вынужден производить все больше и быстрее, и противоречие между необходимостью больше производить и невозможностью найти сбыт продуктов приводит к кризису. Война есть капиталистическое решение кризиса: благодаря "перенаселению", благодаря уничтожению людей, вызванная перепроизводством. Только филистер-мечтатель может вообразить, что империалистические конфликты могут быть легко улажены во время игры в кегли или за круглым столом, и что колоссальные разрушения и смерть миллионов людей можно приписать нерешительности одних или порочности и жадности других» (Амадео Бордига, «Аушвиц или большое алиби»)

В Донецкой и Луганской областях – разруха, хаос и смерть. Кто-то из пролетариев и бедняков продолжает шагать на убой (словно древнеримские гладиаторы, шедшие убивать друг друга на потеху патрициям), кто-то бросил всё  и уехал куда глаза глядят, кто-то просто погибает под бомбами и снарядами. Каждый день идет транспорт с «грузом 200», а на улицах на смену демонстрациям со скандированием «Україна понад усе!» или «Путин, введи войска!» постепенно приходят акции протеста против мобилизации в украинскую армию и против антисоциальной политики самопровозглашенных ДНР-ЛНР, лишающих последних средств к существованию тех, кто и так наименее социально защищен…

Кровавая трясина на Донбассе привлекла к себе внимание в том числе и левого движения стран экс-СССР. Словно пытаясь перекричать артиллерийскую канонаду на пылающем юго-востоке Украины, каждая микроскопическая группа сочла своим долгом сочинить громогласную резолюцию по поводу войны и выложить ее в интернете, даже если эта группка состоит из трех с половиной инвалидов по психиатрическим статьям Общего расписания болезней. Одни увидели в Майдане демократическую, национально-освободительную и чуть ли не социальную революцию, призывают сражаться за украинское буржуазное государство и видят будущее Украины в качестве трудовой федерации майданов, для других ДНР и ЛНР являются практически диктатурой пролетариата, хоть и немного деформированной в результате консервативного поворота, третьи просят господ скорее примириться друг с другом ("многие из них поначалу придерживались первой или второй точки зрения, но впоследствии были вынуждены отчасти пересмотреть свое мнение), четвертые же за то, чтобы снаряды рвались не в шахтерских домах, а в золоченных дворцах по обе стороны линии фронта. Изначально у меня была мысль провести анализ всех этих заявлений; впрочем, вряд ли в этом был бы смысл, так как, во-первых, такие публикации уже существуют (например здесь: http://remir-bane.livejournal.com), а во-вторых – для людей, еще далеких от нашего левого движения (если конечно его можно назвать движением) или только недавно пришедших в него, такой обзор вряд ли будет интересен. Между тем, на страницах нашего электронного журнала мы уже писали о том, какая есть альтернатива сложившейся ситуации если на полях сражений развеется кровавый бред об «украинской революции», «русском мире» и «европейском выборе» и войну господ удастся превратить в войну против господ (http://www.revintern.tk/2014/06/200.html). А вот другой, не менее важный вопрос – какие глубинные тенденции современной капиталистической системы нашли свое проявление в нынешних событиях на Украине – до сих пор освещен слишком слабо. Что ж, попробуем это исправить. Во избежание непонимания со стороны некоторых читателей, заранее напоминаем, что многие анархистские классики (например Бакунин или Малатеста) использовали марксистскую методологию и признавали ее благотворное влияние на анархизм. Так уж получилось, что анархических теоретиков меньше, а кроме того анархисты не считали зазорным брать полезное у марксистских теоретиков.


Начать разбор борьбы за гегемонию в капиталистическом мире, пожалуй, стоит с того, что наметившееся в конце 19 века ослабление мировой гегемонии Англии привело к 30-летней войне 1914-1945 гг. за мировую гегемонию, победителем в которой оказались США, сперва разгромившие руками Германии и Японии старые европейские колониальные державы, а затем разгромившие руками Советского Союза своего самого опасного конкурента - Германию. После этого наступил двуполярный мир, ведущей силой в котором были Соединенные Штаты - как благодаря своему неоспоримому экономическому превосходству, так и благодаря искусной тактике - удерживать Западную Европу на короткой поводке при помощи страха, внушаемого ей  СССР. Конец Восточного блока, крах СССР стал началом конца мировой гегемонии США. Западная Европа перестала нуждаться в заокеанском защитнике и смогла начать собственную игру, хотя из-за долгого отвыкания от самостоятельной политики большого стиля у нее сперва это получалось коряво.

Крах объединявшей западный мир и толкавшей его под опеку США «советской угрозы» был не единственной причиной начала конца американской гегемонии. США были не первой страной-гегемоном буржуазного мира. До них эта роль принадлежала Голландии и Англии. Во всех этих трех случаях мировая гегемония была прочна и надежна до тех пор, пока страна-гегемон оставалась промышленной мастерской мира, страной с самой развитой промышленностью. Но подобная ситуация не могла продолжаться вечно. Рост стоимости рабочей силы, обусловленный ростом ее квалификации, тенденция нормы прибыли к падению (далее мы расскажем о ней поподробнее), устаревание некогда сверхсовременных предприятий (известно, что дешевле построить по последнему слову техники новое предприятие на чистом месте, чем перестраивать уже существующее), все это создавало конкурентные преимущества более отсталым буржуазным странам, а вчерашние гегемоны из флагманов мировой промышленности превращались в центры мировых финансов, что предвещало близящийся конец их гегемонии.

Теперь о конце американской гегемонии говорят не только движимые бескорыстным поиском истины буржуазные идеологи, но и движимые вполне корыстными интересами своих национальных буржуазий буржуазные политики. Причем не только говорят, но и действуют.  Русский империализм потерял значительную часть подконтрольных ему территорий в 1989-1991 гг. и мог перейти к политике империалистического реванша лишь в благоприятной для этого международной ситуации. Августовская война 2008 г. показала, что он правильно использовал благоприятную для него ситуацию резкого ослабления США, увязнувших в иракской войне и лихорадимых экономическим кризисом. Соединенные Штаты сдали Саакашвили, показав тем самым проамерикански настроенным политикам, что защиты от США не будет, и с волей США считаться не обязательно.

Мировая гегемония США закончилась

Всё это писал в 2008 г. ныне покойный Марлен Инсаров  (естественно, покойный не как человек, а именно как социально-революционный публицист). «Теперь для экспансии русского империализма на очереди, скорее всего, Украина», - предположил он тогда ( http://revtribuna.org/?p=401). В 2014 г. - аннексия Россией Крыма и интенсивное подогревание противостояния на Донбассе. Как в воду глядел - за «принуждением Грузии к миру» со стороны России последовала затяжная кампания по «принуждению Украины к дружбе».

Мировая гегемония США закончилась - это результат кризиса 2008-го. 20 век, век мировой гегемонии США, начавшийся в 1914 г., закончился не в 1991 г., а в 2008 г. Наступил многополярный мир, мир конкурирующих империалистических хищников, в котором каждый воюет сам за себя. ЕСовские политики все больше говорят, что хватит плясать под американскую дудку, надо вести свою игру (возможно, именно отсюда активность Западной Европы на Украине и явный слив марионеток США – впрочем, сумеет ли она стать из союза государств единым империалистическим центром силы с единой волей – покажет время). Вот что написал о таком многополярном мире российский исследователь мировой политики Олег Арин:

«…Как только государство достигает уровня экономической мощи и военного потенциала, адекватного или близкого к мощи и потенциалу страны-гегемона, оно требует для себя нового статуса, означающего на деле очередной передел мира. При этом сам закон [закон силы] разворачивается в определенном замкнутом цикле изменения международных отношений, состоящих из трех взаимопереходящих фаз: многополярность, биполярность и единоличная гегемония… среди них наименее устойчивой, а значит, а значит, и самой опасной, является многополярная  система, а самой устойчивой — биполярная система» (Олег Арин. Россия на обочине мира. М., 1999, с. 81-82).

И действительно. Ведь субъектами «многополярного мира» выступают не некие миролюбивые народы, озабоченные миром, дружбой и мирным сосуществованием, но банды империалистических хищников, занятых тем, чтобы урвать для себя побольше, абсолютно не считаясь с потом и кровью ни своих, ни чужих народов. Дабы наши рассуждения не выглядели голословными предположениями, посмотрим, например, выступление Путина на заседании клуба Валдай, где он не исключил не исключил возникновения череды острых конфликтов с участием крупных стран, отметив, что украинский конфликт - не последний подобный пример. "Уже сегодня резко возросла вероятность целой череды острых конфликтов если не с прямым, то с косвенным участием крупных держав", - сказал он. - "При этом фактором риска становятся не только традиционные межгосударственные противоречия, но и внутренняя нестабильность отдельных государств, особенно когда речь идёт о странах, расположенных на стыке геополитических интересов крупных государств или на границе культурно-исторических, экономических, цивилизационных материков" (http://itar-tass.com/politika/1530594). Может это была случайная единичная обмолвка? Еще в 1995 г. в "Финансовых известиях" № 32, была статья Е. Васильчука, где тот пишет, что «… хотя времена холодной войны и жесткого блокового противостояния ушли в небытие, количество и напряженность региональных конфликтов не уменьшаются … На смену биполярной модели мирового устройства не найдена какая–либо стационарная модель, способная обеспечить международную безопасность, стабильность и прогресс. Существующие международные институты, в том числе НАТО и организации ООН, демонстрируют почти полную беспомощность в поддержании региональной безопасности и экономического роста» (мы решили процитировать представителей именно российской империалистической буржуазии не потому что она чем-то отличается от своих конкурентов – все они стремятся к одному и тому же – а лишь для того,чтобы особо дотошный читатель не смог заподозрить нас в ошибочном или сознательно искаженном переводе). Автор, выражая мысли возникшей из советской бюрократии российской буржуазии, привыкшей быть «старшим братом» для бюрократии «Востока» и не желающей становиться «младшим братом» буржуазии «Запада», указывает также, что «роль единоличного мирового лидера оказались неподъемной для США… Кругом и рядом, а в отношении с Россией в особенности, США остро не хватает желания учитывать естественные интересы других стран… Во внешнем мире у США не осталось друзей». На его взгляд, причина всех бед в том, что «ядерные сверхдержавы забыли о своей исторической ответственности за судьбы мировой цивилизации – естественной основе их стратегического партнерства и взаимодействия. Как следствие, через полвека после окончания второй мировой войны Европа и мир рискуют вновь оказаться во власти балканского и прочих подобных кошмаров» . Это называется обострением межимпериалистических противоречий.

В общем, капитализм из послевоенной эпохи 1945-1989 гг. вступил в предвоенную эпоху, эпоху назревания противоречий между империалистическими бандитами и подготовки новой войны за передел мира. Украина, оказавшаяся ареной столкновения противоборствующих сверхдержав – очередное тому подтверждение (хотя конечно далеко не единственное). Западные империалисты свергли пророссийский режим Януковича и посадили на его место своих вассалов. Российский же империализм, воспользовавшись страхом правивших в Украине олигархических и бюрократических кланов лишиться из-за падения режима Януковича своей собственности, криминальных связей, коррупционных схем и т.д. и их желанием сохранить свое влияние хотя бы в своей основной вотчине (независимо от того, сохраняют ли они еще контроль над пророссийским движением, поначалу выступавшим с требованием федерализации Украины, или уже решили, что им выгоднее поддерживать киевские власти, а их вчерашние шестерки решили потеснить паханов и взять все в свои руки) присоединил к себе Крым и заимел марионеточные «новороссийские» республики. Донбасс как территория России не нужен – но этот конфликт нужен для удержания под своим контролем своей бывшей сферы влияния, ставшей сферой влияния Запада, а также для недопущения аналога Майдана против кремлевского правительства. Конфликт на Донбассе ослабляет Киев – а чем слабее украинское буржуазное государство, тем легче на него давить, заставляя играть по правилам Москвы. В интернет-журнале «Крамола» была хорошая иллюстрация по этому поводу. Когда-то великий сатирик Джонатан Свифт изобразил войну между христианами-католиками и христианами-протестантами как войну между тупоконечниками и остроконечниками. В гениальной сатире одни настаивали, что варенные яйца необходимо разбивать с тупого конца, другие - что с острого. С тех пор выражение "война между тупоконечниками и остроконечниками" стало нарицательным для обозначения любых бессмысленных споров между однородными политическими и социальными силами. Похожее происходит вокруг Украины. Когда майдановцы указывают, что пророссийское сепаратистское движение организовано русскими националистами и российским империализмом, желающим установить свой контроль над выгодной сферой влияния (то есть Украиной), они правы. Но они забывают, что и Майдан, в свою очередь, был организован украинскими националистами и западными империалистами.

На этом, пожалуй, на время закончим разбор противоречий разных отрядов мировой буржуазии -  чтобы не уподобиться тем товарищам, о которых греческие анархисты говорили в своем интервью, что даже человек, окончивший политологическое отделение университета, не всегда может понять о чем они пишут. Но кроме борьбы за гегемонию в буржуазном мире, есть еще одна чрезвычайно важная причина, которая толкает капитализм к очередной серии чудовищных войн. Основным противоречием капитализма является противоречие между общественным характером производства и частным характером присвоения. В отличие от средневекового производства в крестьянском хозяйстве или ремесленной мастерской, современное производство во все большей степени является продуктом коллективного труда и коллективного разума всего человечества (какой такой великан может в одиночку создать современный завод или Интернет-сеть?). Но распоряжается этим объективно уже обобществленным производством отнюдь не бесклассовое человечество, распоряжаются им — в своих корыстных целях — узкие группки капиталистов и чиновников. В результате их контроля над производственным процессом человечества то, что могло быть великим благом, превращается в огромное зло, прогресс науки ведет к деградации человека, а производительные силы превращаются в разрушительные силы.

Прибавочная стоимость создается только живым трудом, только трудом эксплуатируемого работника. Однако конкурируя друг с другом, стремясь удешевить производство, чтобы отбить у конкурентов рынки, капиталисты вынуждены вводить все более сложные и дорогостоящие машины, которые способно приводить в действие все меньшее число работников. В результате этого в конечном продукте доля прошлого, мертвого, овеществленного в машинах и не способного производить прибыли труда растет, а доля живого труда работников, производящего прибыль, падает. То, что при бесклассовом и безгосударственном строе было бы огромным благом – замена живого труда машинами - становится смертельными путами для функционирования капитализма, ибо прибыль создается только живым, а не овеществленным трудом. Так, в начале 1990-х годов в Японии существовал один завод, где живых рабочих полностью заменили роботы, и завод этот имелпланово–убыточный характер. Про появление других таких предприятий больше слышать не приходилось, да и это единственное чудо техники вряд ли постигла счастливая судьба. Затраты капиталиста на машины, сырье и т.п. (постоянный капитал) – для него лишь неизбежные, но увы, не приносящие прибыль издержки. Это ведет к такой чрезвычайно неприятной для капиталистов вещи, как падение нормы прибыли - падение соотношения средств, затраченных капиталистом на зарплату его наемным рабам, к средствам, затрачиваемым на все более дорогостоящее оборудование. В результате падения нормы прибыли капиталисты при затрате одинакового капитала получают все меньшую прибыль. Волей экономической ситуации они сами загоняют себя в ловушку: стремясь получить как можно больше прибыли в настоящем, они делают все более затруднительным получение соответствующей затраченному капиталу прибыли в будущем. Это падение нормы прибыли и является тем мотором, который не позволяет капитализму стоять на месте и постоянно гонит его вперед - к пропасти, где рано или поздно ему предстоит сломать шею. Эта тенденция свидетельствует о том, что капиталистический прогресс подрывает свою собственную движущую силу. К этой проблеме мы еще вернемся ниже, когда будем разбирать вопросы, связанные с необходимостью расширенного воспроизводства и накопления капитала.


Тенденция к падению нормы прибыли преобладала в капиталистическом мире в 1960-1970-х годах. С начала 1980-х годов она сменяется обратной тенденцией: прибыли резко пошли вверх. Как капиталисты смогли добиться этого чуда?

Если бы тенденция к падению нормы прибыли не сталкивалась с противодействием противоположных ей тенденций, капитализм давным-давно умер бы своей смертью, на что, к сожалению, надеяться не приходится. У капиталистов есть несколько средств противодействовать этой тенденции: 1). Понизить зарплату своим рабочим; 2). Вложить капиталы и перенести производство в отсталые страны, где стоимость рабочей силы намного ниже, а труд играет в производстве намного большую роль, чем орудия труда, в силу чего здесь при одинаковой затрате капитала можно получить намного большую прибыль (но в результате этого происходит индустриализация этих стран и деиндустриализация, промышленный упадок бывших самых передовых стран); 3). Пустить не находящие применения с удовлетворяющим уровнем прибыли в производстве капиталы в финансовые спекуляции, где можно быстро и не заботясь о последствиях получить огромные прибыли (последнее получает толчок еще от того обстоятельства, что огромные накопленные капиталы не могут приносить прибыли в производстве из-за узости рынка). Но разве это является надежным выходом из ситуации, если раздувшийся спекулятивный пузырь может лопнуть? 4). Увеличивать количество производимых и продаваемых товаров (что из-за той же ограниченности рынка, которому уже почти некуда расти, тоже становится все более затруднительным – подробнее об этом будет дальше) 5). Прибегнуть к мировой войне, которая уничтожит огромную массу накопленного капитала и тем самым временно повысит вновь отношение переменного капитала к постоянному. Это было глубинной экономической причиной двух империалистических войн в 20 веке. Та же потеря Соединенными Штатами их экономической гегемонии была вызвана не какими-то просчетами в стратегии их правителей, а упомянутым фундаментальным законом капитализма. Как мы уже отмечали, крушение Восточного блока явилось не победой США, а их объективным поражением, выбив цементирующую основу Западного блока и став началом его разложения (в 90-х годах биполярный мир сменился многополярным, где борются и ищут союзов много империалистических стран). Агрессивность политики США - следствие не их силы, ибо уверенная в себе сила не нуждается в том, чтобы постоянно демонстрировать себя на явно более слабых соперниках, а растущей слабости, попытка преодолеть эту слабость и заставить все прочие капиталистические страны по-прежнему видеть в США своего лидера. Если перед Первой империалистической войной ВВП США составлял 33% мирового, а после Второй империалистической – 50%, то к концу ХХ в. - лишь немногим больше 20%. На пятки наседает объединенная Европа (в 1999 г. валовый продукт ЕС – 19,8% мирового, США – 20,4%) (А. И. Уткин. Мировой порядок 21 века. М., 2001, с. 241). Острой проблемой стал и экономический подъем Китая, в котором многие теоретики американского империализма (и не только они) видят главного конкурента США. Сохранить свое политическое лидерство в империалистическом мире, когда экономическое развитие подрывает его объективную основу, помешать усилению и объединению своих конкурентов – главная цель внешней политики США. Экономическое объединение Европы и создание евро было вызвано осознанием большинством групп европейской буржуазии того факта, что только объединившись, они могут бросить вызов США. Лидирующая роль в объединенной Европе принадлежит Германии.



По мере ослабления экономических позиций Соединенных Штатов, которых стали обходить сначала Германия и Япония, а в последние десятилетия Индия и Китай, американским корпорациям все в большей степени становится выгодней вкладывать деньги в финансовые спекуляции, чем в промышленность. США, а за ними, пусть и с задержкой по времени, и страны ЕС и Япония, все больше лишаются своих позиций ведущих промышленных держав. Если в 1982 г. на финансовую сферу приходилось только 5% корпоративной прибыли в США, то в 2007-м уже 41%. Титул «мировой фабрики» все больше переходит к Китаю и другим странам Азии.

Прошло шесть лет после банкротства американской инвестиционной компании "Lehman Brothers" в сентябре 2008, ставшего отправной точкой финансового кризиса, а вскоре и глубочайшей со времен 1930-х рецессии – но на сегодня мировая экономика, как нехотя признают ведущие экономисты и статистические агентства, всё не показывает "никаких признаков существенного восстановления". Зато совершенно обратных, мрачных для существующего положения вещей и лиц, имеющих с него профит, знамений - хоть отбавляй. О затянувшемся паломничестве современного упадочного капитализма по пустыне кризиса много и интересно пишет один наш знакомый из Сербии. В его аналитических обзорах есть много любопытных подробностей лихорадящего планету экономического краха. Так, 11 августа 2014 г. даже вице-глава Федеральной резервной системы (ФРС) США, долгие годы возглавлявший Банк Израиля, Фишер, выступая в Швеции, осторожно определил как "разочаровывающий" процесс "восстановления глобальной экономики из рецессии". Причём "разочарование" это, касающееся и "стран с развитой экономикой, и стран с формирующейся рыночной экономикой, и Китая", чинам финансового сектора "из года в год приходится как-то объяснять", а "оценки более долгосрочной перспективы" и вовсе "пришлось пересмотреть". Как одна из ведущих персоналий американского финансового истеблишмента, Фишер просто политически обязан официально сохранять оптимизм, так сказать, "излучать" его. То есть, если так сомнительно и тускло выглядят "лучи оптимизма", то реализм суров и непригляден, а пессимизм и вовсе отдаёт постапокалиптикой. В Японии, третьей по величине экономике мира после американской и китайской, ВВП во втором квартале 2014 сократился на 6,8%. Последние, от 14 августа 2014, данные "Eurostat" показывают, что в еврозоне за май-июнь текущего года промышленное производство упало на 0,3%. И основной фактор отката как раз - сокращение промышленного производства Германии, основной экономики ЕС, обеспечивающей более четверти объема производства еврозоны. По оценкам финансовых аналитиков "Bloomberg", ВВП Германии к июню 2014 за три предшествовавших месяца упал на 0,2%, "из-за ослабления спроса на немецкий экспорт и снижения инвестиций". Снижение немецкого экспорта отражает, в свою очередь, печальные экономические процессы на основных рынках германских монополий, в частности, в Европе и Азии. Так, важным рынком для Германии является Восточная Европа, и углубляющийся в этом регионе экономический спад в свою очередь, усиливает кризис еврозоны. В Штатах лопнувший в 2008-2009 гг. огромный пузырь финансовых спекуляций, прежде всего, на ипотечном рынке, привёл к разрушению свыше 7 миллионов рабочих мест. Полный обвал американской экономики был предотвращен путём закачки ФРС почти 4 триллионов долларов в финансовую систему. Но предпосылки, приведшие к кризису-2008, никуда не пропали. Раздулся новый мега-пузырище, уже на фондовом рынке. На деле, никакого "восстановления" в экономике США не происходит вообще, а высокие уровни прибыли, отмеченные в отдельных её областях, достигнуты, в основном, за счёт сокращения расходов, а не за счёт расширения продаж и рынков. Деньги аккумулируются - но не инвестируются в новые заводы и оборудование, а направляются на финансовые комбинации. Ситуация в других ведущих европейских экономиках - минимум, не лучше, а то и куда хуже. Вторая по величине в еврозоне, французская, она же крупнейший немецкий экспортный рынок, с апреля по июнь официально показывает статистику "нулевого роста". Номер три еврозоны, Италия, - опять откатывается в рецессию. Согласно статистике "Istat", экономические показатели страны во втором квартале 2014 упали на 0,2%; первый же квартал закончился со снижением на 0,1%. Четвёртая, Испания, чувствует себя хуже первой тройки, её последнее падение промышленного производства - 0,8%. Индексы делового доверия обваливаются по всему ЕС, особенно в Германии, указывая, как экономические индикаторы, на перспективу дальнейшего спада. Безработица продолжают расти; в одной только Испании её официальный уровень - примерно 25%. На этом фоне в Европе уже мало кто обращает внимание на падение на валютных рынках вассальных венгерского форинта, польского злотого и чешской кроны (http://rikki-vojvoda.livejournal.com/37192.html). Конец экономического бума отмечают и в Турции - страна, еще не так давно поражавшая 9-процентным ростом ВВП, резко сбавила обороты. В 3-м квартале 2014 года темпы роста турецкой экономики составили 1,7%, по итогам первых девяти месяцев года ВВП страны увеличился на 2, %. Конечно многие государства Евросоюза, да и нынешняя Россия, были бы рады иметь такие показатели, однако в самой Турции недавняя публикация этих статистических данных вызвала разочарование: они существенно хуже ожиданий. И замедление темпов экономического развития - далеко не единственная плохая новость для жителей Турции. Уровень безработицы достиг осенью 10,7% - это самый высокий показатель за последние четыре года. Молодежная безработица составляет целых 20%. Покупательная способность населения явно снизилась. Наиболее наглядное подтверждение этому - падение объемов продаж новых автомобилей за первые девять месяцев года на 19%. Ухудшение экономических показателей частично вызвано внешними факторами. Начавшееся в США в 2014 году постепенное сворачивание многолетней политики сверхдешевых денег почувствовали все развивающиеся рынки, в том числе и Турция. Приток дешевого западного капитала на протяжении целого ряда лет обеспечивал им бурный подъем, однако теперь перспектива растущих процентных ставок в Америке вызвала отток денег обратно в США. Если уход международных инвесторов с турецкого рынка продолжится, это будет иметь фатальные последствия (http://korrespondent.net/world/3459979-turtsyia-konet..).

Общий фон, на котором главы ведущих центробанков обмениваются речами (а, к слову, аналитики влиятельнейших бизнес-изданий внимательно их изучают, называя ключевыми событиями для рынков) - ухудшение состояния мировой экономики. К примеру, германская экономика, самая мощная в еврозоне, по состоянию на июнь 2014 за три месяца упала на 0,2%. Сокращается производство в Италии; страна вступила, по оценке собственных экономических экспертов, в "свою уже третью рецессию с 2008". Обозреватель лондонской "Financial Times", в прошлом, один из руководителей "Financial Times Deutschland" Мюнхау отметил 17 августа 2014 в своей еженедельной колонке, что более не уместно говорить об "европейском кризисе", потому что использование такого термина подразумевает - могут быть изменения к лучшему. Состояние же дел напоминает, по Мюнхау, "хроническое заболевание".


По данным на середину ноября 2014 г., третья по размеру экономика мира показывает отрицательный прирост уже второй квартал подряд. В третьем квартале текущего года, в период с июля по сентябрь, ВВП Японии сократился на 1,6% в годовом пересчете - вместо ожидавшегося роста на 2,1%. Падение ВВП в предшествовашем ему втором квартале и вовсе стало худшим показателем с марта 2011 года, когда на Японию обрушились мощное землетрясение и цунами (информационный ресурс «Кореспондент» по этому поводу вообще сообщает, что оно составило целых 7,3% в годовом пересчете). Трейдеры на мировых финансовых рынках были немало удивлены последними экономическими показателями Токио, поскольку аналитики ожидали скромного роста ВВП страны (http://korrespondent.net/business/economics/3444731-e..). Последние данные из экономического "номера второго", Китая, показывают растущие там экономические проблемы. КНР переживает сейчас сильнейший спад на рынке недвижимости. Учитывая, что многие китайские финансовые компании вложили значительные средства в недвижимость, развитие тренда может их обанкротить - и даже угрожает тем банкам, которые за ними стоят. Что вызовет значительные проблемы как финансовой системы, так и экономики Китая в целом. В прошлом году именно сектор недвижимости составил 15% ВВП КНР. За последние шесть лет китайская экономика в заметной степени поддерживалась этим строительным бумом. Возможный финансовый кризис в Китае окажет серьёзнейшие последствия для мировой экономики и, первым делом, для тех стран, которые всё сильнее зависят от китайского рынка. К примеру, в Австралии китайские экономические тенденции вызывают заметную нервозность как среди финансовых аналитиков, так и в политических и деловых кругах. Кризис мирового масштаба продолжает углубляться, а те, кто ответственен за денежно-кредитную и экономическую политику, фактически, не имеют никакой политики по восстановлению предыдущего, докризисного состояния. Их кренит то в одну сторону, то в другую в стараниях хоть как-то удержать свою прохудившуюся систему на плаву, дыры же ниже ватерлинии они затыкают исключительно посредством ухудшения жизни трудящихся (http://rikki-vojvoda.livejournal.com/39063.html). Получается прямо как в песне известной группы Klowns: «Пузыри из финансов не вечны, лопнет с ними пластмассовый рай. Границы гетто не бесконечны - гнев выплеснется через край»…

 

Значительная часть капитала центральных банков на сегодня оторвана от производственного процесса и продолжает накапливать прибыль лишь по мере продолжения выкачивания денег из центральных банков и раздувания стоимости финансовых активов. Такие сегменты капитала теперь настолько выросли, что любой шаг, направленный на ограничение размеров финансовых пузырей, грозит крахом всей этой упадочной экономике. С другой стороны, пузыри не привели ни к каким обещанным апологетами таковой созданию рабочих мест и экономическому росту, а только к ошеломляющему скачку цен на акции и профита, сопровождающемуся натиском на трудящихся, к примеру, резким урезанием социалки и уменьшением зарплат, и огромным социальным регрессом, в том числе, в крупнейших империалистических державах. Всё это сторонниками такой политики гордо называется "структурными реформами". Последние падения индексов на западных фондовых рынках отражают растущую озабоченность внутри правящего класса, что раздувшаяся с 2009 г. вдвое, а то и втрое стоимость ряда финансовых активов - полностью оторванная от продолжающего сокращаться производства - находится на грани мощнейшего "лопания".


С самого начала в 2008 г. мирового финансового кризиса и последовавшей Великой рецессии различные влиятельные структуры, включая Всемирный банк, МВФ и ОЭСР, а также ряд научных учреждений извлекали на свет божий многочисленные доклады и аналитические материалы, старающиеся определить, когда же начнётся "восстановление глобальной экономики". Опубликованный 29 сентября 2014-го 16-й ежегодный Женевский доклад, подготовленный для Международного центра денежно-кредитных и банковских исследований видными экономистами, отличается от документов предыдущих в одном важнейшем отношении. Более ранние исследования, указывая на текущие проблемы мировой капиталистической экономики, пытались обнаружить в ней ну хоть одно "светлое пятно". Новый доклад, хоть и авторства убеждённых защитников капиталистической системы, которую они считают единственно возможной формой социально-экономической организации, этого не делает. Его основная тема, приведённые факты и цифры, по сути, означают: нынче, при сохранении капиталистического строя, любые экономические сценарии в том или ином регионе мира могут запустить следующую финансовую катастрофу.

Прежде всего, доклад фокусируется на том, что его авторы называют "долговыми динамиками". Опровергая некоторые широко распространившиеся среди аналитиков, прежде всего, бизнес-медиа, заблуждения, материалы указывают: общее отношение мировых долгов (государственных и частных) к ВВП по-прежнему растёт и достигло новых максимумов. Авторы также отмечают, что "события 2008 и возникшие отравляющие комбинации экономических факторов" повлияли на "долгосрочные процессы". "Потенциал роста производства в развитых экономиках был на спаде уже с 1980-х", финансовый кризис же "вызвал дальнейшее, и перманентное, снижения как уровня, так и скорости роста производства". Так, обозревая мировую экономику, доклад отмечает: в то время, как КНР и другие так называемые "развивающиеся экономики" в ходе кризиса 2008-го оказались менее уязвимыми", они вполне могут оказаться источником или одним из источников кризиса следующего. Китай - "один из кандидатов на следующий эпизод долговых кризисов, которые преследуют мир с начала 1990-х. С 2008 г. китайский общий долг, за исключением финансового сектора, увеличился до потрясающего числа - 72% ВВП. Такие скорости уже испытывали и США, и Британия - и было это в годы, предшествовавшие 2008-ому". Насчет Японии уместно процитировать статью нью-йоркского адъюнкт-профессора экономики и главреда штатовского ежемесячника "The Oriental Economist Report" Ричарда Каца в июльско-августовском, за 2014 г., номере американского внешнеполитического журнала "Foreign Affairs". Кац называет экономическую программу правого правительства Абэ "вуду-абэномикой" и признаёт: правительственные планы провалились. "Сегодня 17% японцев в возрасте от 25 до 34 выполняют "работу второго сорта", то есть, трудится на временных рабочих местах с гораздо более низкой зарплатой. Для сравнения, в 1988 г. этот уровень составлял 4%. В целом же, низкооплачиваемая работа либо условия частичной занятости - реальность для 38% японских работников всех возрастов и обоих полов. Премьер-министр Абэ в конце 2012 г. пообещал "возродить Японию"; за прошедшее время количество постоянных рабочих мест в стране упало на 3,1%, средняя зарплата снизилась на 2% и, как ожидается, продолжит падение. Уровень потребительских цен тем временем растёт, японская иена очень сильно обвалилась, принеся вслед за этим рост цен на импорт, а реальные объемы экспорта при этом не выросли. Потребительские же расходы населения, естественно, анемичны".

Подводя итоги текущей ситуации, доклад женевского Международного центра денежно-кредитных и банковских исследований утверждает, что наследие кризиса - "большая проблема для многих развитых стран", а "ранние признаки очередного финансового кризиса уже видны" и в ЕС, и "на некоторых развивающихся рынках". "Пути для успешного сокращения уровня задолженностей выглядят крайне маловероятными", и "существует высокая вероятность даже нового глобального кризиса" (http://rikki-vojvoda.livejournal.com/50335.html)


Новый кризис предрекают ряд буржуазных экспертов, уже известных своими точными прогнозами. Так, компания Jerome Levy Forecasting Center, которая также известна в финансовой индустрии США как «Кассандра из Маунт Киско», предсказала наступление очередного кризиса в США в 2015 году с вероятностью 65%. Если кризис 2008 года начался с США, то теперь ситуация диаметрально изменилась - замедление темпов роста мировой экономики не позволит американской экономике продолжить восстановление и в результате станет причиной очередной рецессии.

В 1929 г. бизнесмен и экономист Джером Леви предсказал наступление Великой депрессии, поскольку он был разочарован низким уровнем корпоративных результатов. Спустя чуть более 80 лет аналитики консалтинговой компании Jerome Levy Forecasting Center (JLFC), которую возглавляет внук Джерома Дэвид, в феврале 2007 г. предсказали начало кризиса в рынке недвижимости в США, а чуть после и начало рецессии в США. Прогнозы компании сбывались с удивительной точностью. «Мировые развитые экономики так и не справились с проблемой «плохих» долгов, что делает их уязвимыми перед новым мировым кризисом. Более того, арсенал мер по стимулированию экономики довольно ограничен, а низкая инфляция может перерасти в дефляцию. Вне всякого сомнения, последние события в глобальной экономике позволяют сделать вывод, что в 2015 году начнется снижение производства», - отмечает поэтому поводу Дэвид Леви.

Аналогичного мнения придерживается и известный экономист Нуриэль Рубини, которого также именуют Кассандрой или «доктор Дум» в связи с его точным прогнозом о наступлении кризиса в 2008 году.

Сочетание большого долга и растущего неравенства может быть источником постоянной стагнации, которая делает структурные реформы более политически трудными для реализации. Мировая экономика летит на одном двигателе, пилоты должны ориентироваться среди грозовых туч, и среди пассажиров вспыхивают драки, а аварийные бригады находятся на земле (http://ktovkurse.com/recommend/orakuly-s-uoll-strit-g..).

К голосам крупных экономических организаций, предупреждающих об угрозе нового финансового кризиса, добавился голос МВФ. В записке, подготовленной Фондом для встречи министров финансов и глав центральных банков Большой двадцатки в Кэрнсе (Австралия) 20-21 сентября 2014 г., отмечаются и проблемы экономики США "в первом квартале текущего года", и "слабые показатели Латинской Америки", и спад второго квартала в Японии, и "обвальные сюрпризы", особенно второго квартала, в Европе. Пессимистичная оценка МВФ последовала после сходных по мрачности оценок состояния мировой экономики, подготовленных ОЭСР в первой половине сентября 2014 г. Наиболее проницательные эксперты в бизнес-медиа также с озабоченностью отмечают разрыв между всплеском на мировых фондовых рынках и состоянием "реальной экономики". Неадекватное безумие на финансовых рынках, сопровождающееся возвращением, причем в больших масштабах, тех же практик, что и вызвали кризис в 2008-ом, взлёт спекуляций и паразитизма элиты - проявления глубокого и продолжающегося исторического кризиса мировой капиталистической системы в целом (http://rikki-vojvoda.livejournal.com/49059.html

Спекулятивная лихорадка вот-вот окончится грандиозным крахом, правящая же элита яростно спорит, чем тушить новый кризис - бензином или керосином. Но ни одна из сторон в этих спорах не может предложить какое-либо жизнеспособное или рациональное решение экономического кризиса - уже просто потому, что кризис возникает из противоречий, коренящихся в самой природе капитала. Эти противоречия находят своё выражение в господстве спекуляции, паразитизма и откровенной криминальности в финансовой системе, в неспособности потенциальных регуляторов хоть как-то её контролировать.

Кризис - существенный фактор, определяющий внешнюю политику империалистических держав, их курс на всё более безумные авантюры, вплоть до войн и интервенций, чтобы укрепить свои позиции в мировой экономике. Правящий класс и представляющий его интересы политический и медиа-истеблишмент упорно проецируют каждый неприятный их кошельку и перспективам профита сбой в работе фондовой биржи на весь мир. Каждый этап экономического кризиса сопровождается ещё большими усилениями империалистического насилия (http://rikki-vojvoda.livejournal.com/32931.html).

Начиная с 2008-го, центральные банки, действуя от имени правящих финансовых элит, спасали финансовые "большие дома" и спекулянтов, закачивая в них триллионы долларов, евро, фунтов и иен. Конкурентоспособность же своих компаний капиталисты повышали посредством уменьшения затрат на рабочую силу. За массовое расходование бюджетных средств в империалистических странах в карман банкиров и рост конкурентоспособности "родных" промышленников расплачивались трудящиеся массы - их уровень жизни резко упал, социалка постоянно урезается, а безработица стремительно растёт. Правящие классы ЕС, США и ряда других империалистических стран в ходе кризиса резко "реструктуризировали" классовые отношения в собственную пользу. Лондонский Институт финансовых исследований (к слову, даже весьма умеренные британские левоцентристы называют его "неолиберально предвзятым"), анализируя европейскую статистику, вынужденно описывает резкий, до нищеты, спад уровня жизни и заработков миллионов жителей ЕС, причем как так называемых "периферийных" стран, так и "богатых", к примеру, Британии и Нидерландов, как "беспрецедентный". Время правящие классы выиграли, - но мировой кризис отнюдь не преодолен, да и не могли данные финансовые меры никак преодолеть кризис, механизмы которого встроены в саму систему, основанную на эксплуатации и извлечении прибыли (это по поводу того, насколько эффективным средством выхода капитализма из кризиса является ухудшение уровня жизни наемных рабов). Но впредь такие меры, хотя и упорно продолжаются - наиболее известные "еврорекордсмены" тут, кроме Греции, ещё и Испания с Португалией, - уже не позволят оттягивать время. Новый виток кризиса неизбежно несёт за собой колоссальный социальный, классовый подъём. Страх перед ним заставляет финансовые элиты значительно усиливать милитаризацию и курс на новые войны (http://rikki-vojvoda.livejournal.com/35482.html). Крайне неустойчивое состояние экономики и паразитизм господствующего класса - центральные факторы общего дрейфа к войне и диктатуре. Буржуазия, ввиду отсутствия приемлемого для себя выхода из кризиса, чьи механизмы встроены в саму сущность системы, основанной на прибыли и эксплуатации, всё сильнее прибегает к милитаризму "вовне" и репрессиям "дома".

Естественно, разразившийся в 2008 г. кризис значительно ускорил хищническое стремление империалистических держав к новому разделу и переделу мира. Германский империализм, дважды успевший повоевать с США в XX веке, возрождает свои имперские амбиции. Захватывая и укрепляя господствующие позиции в Европе, Германия стремится стать по-настоящему мировой державой. Хорошо известно, что именно Берлин - один из организаторов зимнего переворота прозападных фракций олигархов на украинских территориях; Берлин поддерживает закрепившийся на Украине режим олигарха Порошенко. Германская буржуазия реагирует на новый кризис в Ираке и связанные с ним проблемы американского империализма интенсификацией милитаристской пропагандистской кампании. 17 июня 2014 министр обороны ФРГ фон дер Ляйен публично высказалась за сильное и "более активное" участие бундесвера в военных вмешательствах и интервенциях на международном уровне. По её словам, для этого "у Германии имеются ключевые позиции и возможности, которых нет у других стран". 14 июня с призывами к более агрессивной внешней политике и большим военным вмешательствам со стороны ФРГ выступил в интервью "Deutschlandfunk" президент страны Гаук. Всё очевиднее: военно-пропагандистское наступление германских капиталистов тесно связано с историческим кризисом империализма Штатов. Мэйнстрим-медиа ФРГ комментируют американские провалы в Ираке, густо мешая страх, недовольство и шок. Постоянное нытьё о якобы "бездействии" США нынче проходит красной нитью в писанине немецких медиа-комментаторов. Германская буржуазия использует обвинение в "бездействии" потому, что пришла к выводу - период, когда она могла реализовывать свои экономические и геостратегические интересы в тени Соединённых Штатов, окончен или вот-вот окончится (http://rikki-vojvoda.livejournal.com/25718.html). Точно так же нынче возрождает свой милитаризм Япония. Австралия, Британия, Франция, некоторые другие державы, также союзные США, полностью и самозабвенно включились в эту борьбу, в том числе, с "любезными союзниками", за сферу влияния. Практически каждая область земного шара усиленным темпами превращается в зону острых закулисных либо открытых конфликтов между империалистическими "союзниками" и врагами. Эти конфликты, в свою очередь, множат местную напряженность. Империалистические режимы в России и Китае также не прочь побряцать оружием, продвинуть сферы своих интересов вооруженным путём.


Кроме тенденции нормы прибыли к падению, есть еще одно противоречие капитализма, в котором он обречен крутиться как белка в колесе, и разрешать которое он способен лишь на время и самым варварским образом. Это противоречие состоит в потенциально безграничной способности производительных сил к росту (на самом деле, она все же не безгранична, а ограничена размерами природных ресурсов, но во всех бывших до сих пор кризисах капитализма этот фактор пока еще не сказывался, поэтому его можно оставить здесь в стороне) при ограниченных размерах платежеспособного рынка. Созданные коллективной работой человеческих рук и человеческого мозга производительные силы способны накормить всех голодных и дать кров всем бездомным, но при капитализме голодные и бездомные не считаются людьми, не имеют права голоса на рынке, если у них нет денег. А откуда у них взяться деньгам, если все большее число людей выбрасывается из производственного процесса (ведь прогресс техники ведет к замещению человеческого труда машинами, и ставшие ненужными работники пополняют число безработных), а у тех, кто пока еще продолжает вкалывать на капиталиста, этот последний, стремясь увеличить свою прибыль, все больше урезает зарплату. Капитализм снова попадает в порочный круг: есть огромные капиталы, но вкладывать их в производство невыгодно, потому что произведенное не будет куплено из-за ограниченности рынка (насколько эффективным и долгодействующим способом выхода из этого тупика может стать для современного капитализма большая война – об этом будет ниже). Причем чем больше капиталист урезает зарплату своим работникам, тем уже становится внутренний рынок, и единственный путь, по которому остается идти владельцу огромных капиталов - так это пускаться в финансовые спекуляции.

Мировые буржуазные эксперты приводят на этот счет следующие цифры. Так, Международная организация труда (МОТ) в своем докладе о заработной плате сообщает, что рост заработной платы замедлился почти до нуля в развитых странах в последние два года. Темп роста среднемесячной заработной платы замедляется и в 2013 году составил всего лишь 2% по сравнению с ростом в 3% в докризисные 2006-2007 гг. Даже этот скромный рост был обеспечен почти исключительно за счет развивающихся экономик G20, где заработная плата увеличилась на 6,7% в 2012 году и 5,9% в 2013 году. В развитых странах же уровень заработной платы почти не изменился. "Рост заработной платы замедлился почти до нуля для развитых экономик в последние два года, причем в некоторых странах наблюдается фактическое снижение зарплат. Это оказывает давление на общие экономические показатели, является причиной вялого спроса домохозяйств в большинстве этих стран и представляет собой растущий риск дефляции в еврозоне", - отметила Сандра Поласки, заместитель генерального директора МОТ (http://korrespondent.net/world/3452431-v-myre-rezko-zamedlylsia-rost-zarplaty).

Причем данные цифры и проценты представлены отнюдь не пролетарскими революционерами, стремящимися продемонстрировать несостоятельность капитализма и необходимость социализма, а, напротив, защитниками капитализма - правительственными чиновниками, начальством различных корпораций, профбоссами. Тем не менее, даже последние позволяют себе толику предупреждений, в очень осторожных выражениях. Авторы доклада МОТ считают, что существуют "определённые опасности" в политике, проводимой, в частности, в Европе: "Если слишком много стран с тесными экономическими связями или в крупной географической зоне (такой, как Евросоюз) одновременно проводят политику "сдерживания заработных плат", результатом, скорее всего, станет уменьшение совокупного спроса". То есть, сокращение зарплат подавит потребление и сильно уменьшит количество покупателей товаров. Кроме того, МОТ отмечает, что "рынки труда во многих странах всё ещё в состоянии хаоса, и глобальный дефицит рабочих мест на сегодня хуже, чем до начала всемирного финансового и экономического кризиса 6 лет назад". Согласно подсчётам МОТ, нынче в мире "199,4 миллиона безработных, и ещё 395,7 миллиона человек в следующем десятилетии станут новыми участниками рынка труда" (http://rikki-vojvoda.livejournal.com/66352.html).

Итак, почти 200 миллионов безработных плюс еще 400 миллионов в ближайшее 10 лет добавятся к тем, кто ищет работу. Как капитализм в условиях продолжающегося экономического кризиса обеспечит новыми рабочими местами 600 миллионов человек? Какая заработная плата будет предложена? Каковы станут условия труда? Каким будет уровень эксплуатации? Уже сама постановка таких вопросов подчёркивает радикальнейшие, революционные измерения кризиса, с которым столкнулась основанная на использовании наемного труда система.

На самом высоком уровне капиталистической правящей элиты есть те, кто прекрасно понимает, что их система оказалась в кризисе, который может закончиться только двумя путями: либо трудящиеся посредством пролетарской революции свергнут капитализм и экспроприируют кучку богатеев и корпоративных боссов, либо произойдёт кровавая резня таких масштабов, в сравнении с которыми покажутся невзрачными все массовые убийства в XX веке. К чему правящие классы мира и готовятся, накапливая свои вооружения и армии, усиливая орды полицейских и спецслужбистов, умножая свои атаки на остатки буржуазно-демократических прав.

Это противоречие было проанализировано в 1930-е годы  группой итальянских левых коммунистов, объединявшихся в эмиграции вокруг журнала «Итог». Они доказали, что самым удобным для капитализма средством временного разрешения этого противоречия является война, и чем война будет разрушительней и ужасней, тем для капитализма лучше. В самом деле, война уничтожает огромную массу избыточных производительных сил и избыточной рабочей силы, а послевоенное восстановление из руин создает огромный рынок, обеспечивая условия для длительного экономического роста.

Мрачный анализ итальянских интернационалистов был полностью подтвержден Второй империалистической войной и ее последствиями. Именно Вторая мировая война покончила с затяжной экономической депрессией 1929-1940 гг., а послевоенный экономический бум 1945-1973 гг.  прямом смысле слова рос из перегноя костей пролетариев, погибших на империалистических фронтах, из пепла пролетариев, сожженных в Освенциме, Дрездене и Хиросиме (как сказал Фридрих ІІ: «Если бы наши солдаты понимали, из-за чего мы воюем, нельзя было бы вести ни одной войны»).

Но благоприятные для капитализма последствия даже такой грандиозной бойни были не вечны. С окончанием послевоенного восстановления капитализм в середине 1970-х годов вступил в затяжную стагнацию, все средства выхода из нее, о которых мы писали выше (урезание зарплаты рабочих, перенос производства в отсталые страны с дешевой рабочей силой, уход в финансовые спекуляции) лишь продлили эту стагнацию на 30 лет, и все увенчалось новой Великой Депрессией, радикальный выход из которой может дать лишь новая мировая война – сильнодействующее лекарство капитализма, позволяющее вновь ослабить приступ своей неизлечимой и в конечном итоге смертельной болезни, симптомом которой является тенденция нормы прибыли к падению. Говоря словами П.А. Кропоткина, «Если до сих пор эта война еще не разразилась, то это зависит, может быть, только от того, что крупным финансистам (которые торгуют деньгами) выгодно, чтобы государства лезли все дальше и дальше в долги. Но если только эти ростовщики увидят выгоду в войне, то они и натравят толпы людей друг на друга и заставят их убивать друг друга, лишь бы финансовые цари могли тем временем богатеть. В современном экономическом строе все тесно связано, все тесно переплетается между собою, и все ведет к неизбежному падению окружающей нас промышленной и торговой системы. Ее дальнейшая жизнь исключительно вопрос времени…»


Насчет наиболее стремительного роста за всю свою историю, который узнала мировая капиталистическая система после Второй империалистической войны, можно привести следующие любопытные сведения. Возьмем цифры, приведенные Ангусом Мэддисоном (известным экономистом английского происхождения, ныне работающим преимущественно в институте Гронингена в Голландии) в своем исследовании "Фазы капиталистического развития", опубликованном в итальянском журнале "Деньги и кредит" в третьем квартале 1977 г. (цитируем по http://goscap.narod.ru/naz.crizis.html). Исследуемый период лежит между 1871 и 1976 гг. Объектом исследования является группа крупнейших капиталистических стран, исключая Россию. В разные периоды состав исследуемой группы незначительно отличается, но в ней всегда присутствуют главные промышленные державы мира: США, Германия, Англия, Франция, Италия и Япония. Мэддисон приводит как ежегодные данные, так и средние за тот или иной период. Обратимся к последним. За весь указанный период средние темпы роста ВНП рассматриваемых групп составили 2,91 %. Разбивка по десятилетиям дает следующие цифры: 1871-1880 гг. - 2,38 %, 1881-1890 гг. - 2,76 %, 1891-1900 гг. - 2,83%, 1901-1910 гг.-2,71 %, 1911-1920 гг.- 1,34 %, 1921-1930 гг. - 2,86 %, 1931-1940 гг. -2,41 %, 1941-1950 гг. - 2,34 %, 1951-1960 гг. - 4,31 %, 1961-1970 гг. - 5,01 %, 1971-1976 гг. - 3,28%. При всей неполноте картины, которая получается на основе этих данных, эта картина, тем не менее, крайне симптоматична. Совершенно четко вырисовывается три периода в развитии капиталистической системы: период стабильного, постоянного развития до первой мировой войны, замедление роста в период, включающий две мировые войны и, наконец, резкое возрастание темпов после окончания второй мировой. Даже последнее шестилетие, включающее в себя кризисные 1974 и 1975 гг., выглядит лучше любого из периодов 1871-1950 гг. Но продолжим дальше.



Не столь уж давние исследования того же Мэддисона показывают интересные изменения. В его докладе (выпущенном под эгидой ОЭСР (Организации экономического сотрудничества и развития) находим следующие данные: в период между 1973 и 1998 г. рост ВНП той же группы стран составил 2,62 %, в том числе 2,76% для периода 1973-1990 гг. Конечно, если учесть, что в этот период попали уже учтенные годы кризиса 1974-1975 гг., то цифры за период после 1976 г. будут несколько лучше. Тем не менее, общая тенденция к замедлению роста капиталистической экономики на лицо. Данные за 1990-1998 гг. подтверждают это - 2,33%. То есть, за периодом крайне быстрого подъема последовало возвращение к средним темпам до первой мировой войны, а сейчас и несколько ниже.

Еще более четкую картину, выделяющую период, включающий в себя две мировые войны, можно получить, если сравнить степень равномерности экономического развития в разные отрезки времени. Так в период 1871-1913 гг. было лишь два года, когда снижался суммарный объем ВНП исследуемой группы стран - в 1893 и в 1908 гг. В период между 1914 и 1946 гг. таких лет было десять! Это 1914, 1917, 1919-1921, 1930-1932, и 1945-1946 гг. После этого только в 1975 и 1982 гг. наблюдалось общее падение ВНП. Одновременно, до первой мировой войны, т.е. за 43 года, было всего два года (1906 и 1909 гг.), когда ВНП рос более, чем на 6 %. В период 1914-1946 гг., в течение 32 лет, таких лет было семь. И это при общем снижении темпов развития. После 1946 г., за период в 30 лет, столь быстрые темпы отмечались шесть раз, что достаточно логично при высоких темпах развития.

Во второй половине 20-го века капитализм сумел обеспечить не только количественный, но и качественный рост производительных сил, неузнаваемо изменив качество жизни и повысив ее уровень в развитых странах. Этот рост обеспечила научно-техническая революция, которая привела к удвоению научных знаний приблизительно каждые 15 лет. Человечество приступило к массовому использованию атомной энергии, нового вида энергии, не существующего в окружающей природе, производство которой возможно лишь на основе широчайшего развития науки. Оно развило средства транспорта, значительно увеличившие обмен товарами и услугами, создав транспортные условия для самого тесного экономического взаимодействия экономических объектов во всех концах земного шара, не говоря уж о свободной и чрезвычайно быстрой возможности для перемещения рабочей силы. Средства связи, прежде всего телевидение, обеспечили обмен информацией, документацией, технологиями и т.д., создавая возможность для самого тесного взаимодействия предприятий по всему миру. Космические технологии обеспечили материальные условия для этих средств связи, ее удешевления, мобильности и т.д. Началась разработка программ, позволяющих в прямом смысле слова распространить производственные процессы на ближайшие к Земле районы Солнечной системы (прежде всего, это касается Луны и ближайших астероидов). Наконец, развитие компьютерных технологий не только многократно усилило процесс обмена информацией, но и создало возможность для прямого и непосредственного управления мировой экономикой как единым целым. После научно-технической революции и создания атомной бомбы капитализм сделал для научно-технического прогресса все хорошее, что мог, и большего от него ожидать не приходится. То усовершенствование производительных сил, на которое капитализм еще способен, уже не свидетельствует о его способности к развитию - какая разница, подрастет ли годовой ВВП на 1% или на 5%, если через некоторое время все равно всё придет к еще более жестокому кризису? И это не говоря уже о том, что современные технологии (в том числе разрушения) достигли такого уровня, что могут попросту угробить всё человечество, поэтому в руках капиталистов и буржуазных политиков они как граната в руках у обезьяны. Очевидность того, что ситуация в мировой экономике сейчас уже почти аналогична ситуации накануне 2-й мировой войны, становится всё сильнее: несмотря на то, что наука не стоит на месте, ее новые достижения все меньше и меньше используются для фундаментального обновления техники и технологий на большинстве предприятий мира (короче говоря, НТР захлебывается), сфера использования этих достижений сужается (стремясь к тому, чтобы ограничиться обслуживанием избыточного потребления имущих классов и производством вооружений). Когда в 2010 году исполнилось 90 лет известному фантасту Рэю Брэдбери, у него по этому поводу взяли интервью, где задали примерно следующий вопрос: «Вот вы в своих книгах писали, что в начале 21 века люди уже будут гулять по Марсу. Почему этого не произошло?» Брэдбери на это ответил примерно так: «А потому что люди - идиоты! Вместо космонавтики они пустили научный прогресс на производство айфонов». Ниже мы обозначим современное время термином «упадок капитализма»; пока же еще раз отметим, что упадок капитализма отнюдь не означает прекращение роста производительных сил, как не означал прекращения роста производительных сил упадок феодализма. Напротив, в средневековой Европе рост производительных сил углублял упадок феодализма, как сейчас рост этих сил углубляет упадок капиталистической системы.

«Во время войны прибыли капиталистических монополий перестают быть ограниченными покупательной способностью населения: в отличие от мирного времени, во время войны большинство товаров, производимых переориентированными на войну промышленностью и сельским хозяйством - оружие, провиант и обмундирование для армии и т. п. - покупает не население, а государство, и потому можно урезать заработную плату до размеров еле-еле достаточного для выживания ежедневного пайка, не опасаясь того, что обнищавшее население перестанет покупать товары и наступит экономический кризис (как это неизбежно произошло бы в мирное время). А если еще учесть, что в военное время можно увеличить рабочий день до размеров, немыслимых в мирное время, и обосновать сокращение зарплаты и увеличение рабочего дня необходимостью военного времени (а с теми, кто будет протестовать или просто уклоняться от работы, расправляться опять-таки по законам военного времени - как с вражескими пособниками), то становится понятно, что большая война оказывается золотым дном для монополий всех - в том числе и проигравших войну - стран, участвовавших в войне. (Так, хорошо известно, что проигрыш Германии в обеих мировых войнах не помешал ее монополиям очень хорошо нажиться на них. Для эпохи империализма вдвойне верна старая истина: все выгоды от войн между государствами присваивают эксплуататоры, а все издержки ложатся на плечи эксплуатируемых.)


Исходя из всего этого, становится понятным не только то удивительное явление, что вот уже сто лет подряд без перебоев прогрессирует только производство оружия, но также и другой, не менее поразительный факт, тоже имеющий место на протяжении последних ста лет: разработка большей части новейших высоких технологий финансируется военными ведомствами, а сами эти технологии применяются сперва в производстве продукции военного назначения, и лишь потом находят себе мирное применение.

Технически модернизировать производство мирных товаров становится по-настоящему выгодно монополиям лишь сразу после войны - когда хочешь не хочешь, а приходится вновь переводить на мирные рельсы часть экономики. Рабочей силы после военной мясорубки осталось мало, и палкой ее на заводы и фермы, в отличие от военного времени, не загонишь - следовательно, надо хотя бы чуть-чуть поднимать зарплату, чтобы привлечь пролетариев на предприятия. Покупательная способность населения крайне низка - следовательно, нельзя очень уж повышать цены. Как же тогда получать прибыль? - Выход только один: технически модернизировать производство - и производить настолько нужные широким массам и при этом дешевые товары, чтобы они хорошо раскупались даже обнищавшим населением.

Конечно, модернизация техники в обнищавшей стране не обещает скоро окупиться и потому является весьма рискованным мероприятием. Однако этот риск несколько уменьшается за счет того, что во время войны в военном производстве была наработана масса новейших технологий, которые теперь можно в готовом виде, уже не тратясь на их разработку, переносить в мирное производство. Кроме того, разрушение производственных мощностей в ходе военных действий не только затрудняет, но вместе с тем, парадоксальным образом, в некотором отношении и облегчает техническую модернизацию производства: как это хорошо известно специалистам, дешевле выстроить новый завод, оснащенный новейшей техникой, на пустом месте, чем переоснащать старый завод, переоборудуя старые постройки и коммуникации. Получается так, что противник берет на себя расходы по разрушению устаревших предприятий, за свой счет расчищая место для строительства предприятий модернизированных…

Все эти причины, вместе взятые, приводят к тому, что заметные скачки в модернизации мирного производства происходили в эпоху империализма именно после мировых войн, как их результат - и иначе не могли бы произойти.


Однако всему, что имеет начало, рано или поздно приходит конец - и послевоенный подъем мирного капиталистического производства рано или поздно заканчивается мировым экономическим кризисом. Заканчивается и кризис - но тут-то и обнаруживается, что при монополистическом капитализме в мирное время не существует устойчивых стимулов, которые побуждали бы капиталистов к дальнейшей технической модернизации мирного производства… В мирном производстве усиливаются застойные тенденции (в конце концов мировая экономика впадает примерно в такой же застой, как в 30-е гг. или как сейчас, когда даже модернизация персональных компьютеров - и та постепенно замедляется), и только производство оружия продолжает модернизироваться так же динамично, как и раньше. Так и живет человечество до тех пор, пока накопившиеся за время застоя противоречия между делящими мир финансовыми группировками не выльются в очередную всемирную разборку» (подробнее – здесь: http://www.globalistika.ru/biblio/Bugera_3rd_World_Wa..).

Никакие миролюбивые заклинания не изменят того факта, что война необходима для самого существования капитализма. Единственное средство покончить с войной - уничтожение капитализма теми, кто от войн буржуазии за собственность и власть получает лишь смерть и лишения, а не призыв к правящим капиталистическим хищникам питаться травкой . А для осуществления этой цели нужно не вести пацифистскую пропаганду о необходимости "избежать мировой войны", как будто бы возможен капитализм без периодически повторяющихся мировых войн - а тогда почему бы и не без насилия, без эксплуатации? - но объяснять, что империалистическим войнам может положить конец лишь всемирная пролетарская революция. Пролетариат - это эксплуатируемый и неимущий класс, лишенный собственности и власти. Своей борьбой может изменить некоторые детали буржуазного правления, но не более того. Какими методами осуществлять свою власть, какую политику проводить - либеральную или фашистскую - сохранять ли грабительский мир или начать грабительскую войну - все это буржуазия решает сама. Подобно тому, как пролетариат останется бесправным рабом в экономике, пока он не свергнет капиталистический строй, точно так же он останется бесправным пушечным мясом в политике, пока он не восстанет и не разрушит буржуазное государство. Надеяться, что давлением на хозяев жизни можно достичь того, что достигаемо лишь их свержением - а к таким надеждам сводится вся проповедь борьбы за мир в рамках сохранения капитализма, который может быть лишь подготовкой новой войны (как это уже не раз бывало во многих вооруженных конфликтах за последние лет 20) - значит разделять худшие пацифистские иллюзии, иллюзии, представляющие собой лишь обратную сторону иллюзий милитаристски-шовинистических. Как писал Петр Лаврович Лавров:

Когда железною рукой
Нас власти гнет повсюду давит,
Когда безумный произвол
Измученным народом правит,
Когда никто во всей стране
От страха уст раскрыть не смеет
И силы лучшие людей
В дремоте тяжкой цепенеют, —
Среди страданий и оков
Порабощенного народа
Иди по селам, городам,
Кричи: «Да здравствует свобода!»

Где человека человек
Скотиной вьючною считает,
Где всё пред денежным мешком
Колени трепетно склоняет,
Где честь, и женская любовь,
И человека труд свободный –
Всё покупается с торгов,
Где, презираемый, голодный,
Работник жизнь свою клянет, -
Пусть там твое живое слово
К борьбе со злом и к жизни новой
Народ молчащий воззовет.

Где сильный слабого теснит,
Где деньги право заменяют,
Где всюду наглый паразит
Народ бессильный истощает,
Где человека топчут в грязь,
Где палачи, страны судьбами
Владея, нагло душат всех
Своими грязными руками, -
Туда иди на славный бой
Во имя правды и свободы.
Туда иди! Буди людей!
Зови к оружию народы!

Не ты виной, когда в бою
Кровь неповинная прольется:
Без жертв, без крови, без борьбы
Народам счастье не дается.
Не ты безжалостной рукой
Народа грабил достоянье
Не ты отдал его судьбу
Своим льстецам на поруганье;
Не ты, когда страдал народ,
В чертогах пышных веселился;
Не ты виной, что он за нож
Теперь в отчаянье схватился.

Иди и не слабей в борьбе!
Пусть речь твоя не умолкает!
Пусть будит, дремлющих она,
Из гроба мертвых поднимает!
Когда же, к радости врагов,
Ты попадешься власти в руки,
Не побледнеешь ты пред ней,
В оковах, обречен на муки.
И если радостный палач
Тебя с улыбкой бессердечной,
Нахально спросит: «Чья взяла?» -
Ответь: «Моя взяла, конечно!»

Вот что писала по этому поводу «Группа пролетарских революционеров-коллективистов» в начале прошлого десятилетия: «Вне всякого сомнения, третий империалистический передел мира будет очень сильно отличаться от первых двух. Одним из основных источников этих отличий станет тот факт, что первые две мировые войны происходили еще в эпоху "классической" мировой системы колониализма, а третья всемирная разборка будет происходить в условиях нынешней системы неоколониализма. Во времена первых двух мировых войн в мире было несколько сильных империалистических держав, а весь остальной мир представлял собой большей частью их колонии, и лишь меньшей частью - полуколонии, очень слабые и экономически, и политически. Поэтому первые два больших империалистических передела мира происходили так: небольшое число сильнейших держав делились на два блока, непосредственно вступали в схватку друг с другом, а все остальные государства следовали за тем или другим блоком в роли оруженосцев, снабженцев и прочего обслуживающего персонала - одним словом, в роли статистов. В 21 веке все будет иначе, поскольку современные средне- и слаборазвитые страны - это уже не прежние колонии, но сплошь политически суверенные государства; и хотя все они находятся в той или иной степени полуколониальной зависимости от наиболее высокоразвитых империалистических государств, однако среди этих полуколоний мы все же видим немало довольно сильных - и экономически, и политически - буржуазных государств со своими особыми, вполне определенными империалистическими интересами и межимпериалистическими противоречиями. Эти государства примут в третьем переделе мира хотя и не абсолютно, но все же в большой мере самостоятельное участие - они уже будут не просто участвовать в массовке, но играть свои собственные, хотя и не главные, роли. Противоречия между такими государствами не могут полностью вписаться в рамки противостояния между двумя блоками сильнейших империалистических держав. Следовательно, во-первых, многие среднеразвитые (и даже слаборазвитые) капиталистические государства уже не будут просто снабженцами и оруженосцами сильнейших держав, как в первых двух мировых войнах, но будут вести свои войны; а во-вторых, в процессе третьей всемирной разборки мировая буржуазия разделится отнюдь не на два, а на большее количество противостоящих друг другу блоков, ведущих, скорее всего, не единую мировую войну, но несколько больших локальных войн, почти (но не обязательно полностью!) одновременных, так или иначе связанных между собой и переходящих друг в друга. Таким образом, третий большой империалистический передел мира скорее всего будет не единой мировой войной, но цепочкой больших локальных войн.

Основным театром военных действий в Первой мировой войне была Европа. Во Второй мировой к Европе добавился еще один, почти столь же основной - Восточная и Юго-Восточная Азия плюс немалая часть Океании. В третьем переделе мира будет несколько одинаково важных театров военных действий, разбросанных по всему миру: цепь локальных войн охватит практически весь земной шар - сегодня в мире столько несводимых друг к другу узлов межимпериалистических противоречий, что их никак не получится стянуть в один или два каких-то определенных региона, чтобы там разрубить их все. И если первые две мировые войны велись сильнейшими империалистическими державами (за исключением США) либо на своей же территории, либо в непосредственной близости от нее, то третья всемирная буржуйская разборка, скорее всего, начнется на территории средне- и слаборазвитых стран, а на территорию высокоразвитых стран перекинется не сразу - если вообще перекинется. В эпоху "классического" колониализма капитал высокоразвитых стран был вынужден сам нести бремя расходов и по удержанию трудящихся средне- и слаборазвитых стран в своей власти, и по борьбе между сильнейшими империалистическими державами за передел мира; в эпоху неоколониализма оказалось возможным переложить огромную долю и тех, и других издержек господства на плечи "туземной" буржуазии. Точно так же, как сегодня буржуазия высокоразвитых стран эксплуатирует пролетариев средне- и слаборазвитых стран руками "туземной" буржуазии (и, таким образом, снимает сливки и пенки с прибавочной стоимости, отнятой у этих пролетариев, при этом перекладывая весь труд по ее отнятию на плечи местных капиталистов), - точно так же различные группировки буржуазии высокоразвитых стран начнут третий передел мира между собой руками буржуев средне- и слаборазвитых стран (которые будут драться между собой, проливая при этом кровь своих пролетариев, одновременно и за свои особые интересы, и за интересы буржуев высокоразвитых стран), снимая сливки и пенки с прибылей, приносимых войной, а основные издержки войны свалив на плечи этих самых "туземных" буржуев (которые, в свою очередь, свалят их на плечи своих пролетариев). Это означает, что такие войны, как недавний захват Ирака Соединенными Штатами Америки, вряд ли будут типичными для предстоящего передела мира: в подавляющем большинстве случаев будут иметь место такие войны, как та, что была между Ираком и Ираном в 80-е гг. Может быть, цепочка локальных империалистических войн так и не коснется Западной Европы, США и Японии - хотя, возможно, в конце концов эти войны перекинутся и на какую-то часть названных регионов.

В отличие от второй мировой войны, финал которой в 1944 году - через пять лет после ее начала - уже был очевиден, цепочка больших локальных войн, предстоящая человечеству в 21 веке, может продолжаться довольно долго без очевидных предзнаменований того, когда и чьей победой она закончится. Это обстоятельство несомненно будет повергать в отчаяние миллионы пролетариев, вооруженных, организованных в воинские части и посланных на смерть буржуазией - и делать их готовыми к тому, чтобы повернуть оружие на своих же начальников и господ. Кроме того, среди участников грядущего империалистического передела мира не будет таких мощных молодых тоталитарных государств, как СССР и нацистская Германия, способных настолько же эффективно контролировать угнетенных трудящихся и подавлять в зародыше любую организованную оппозицию. Это второе обстоятельство больше сближает грядущую всемирную разборку с Первой мировой войной, чем со Второй. Благодаря этим двум обстоятельствам третий большой империалистический передел мира породит волну революций, которые начнутся во время него и прокатятся по земному шару» («Пора стать нигилистами в национальном вопросе». Идеология коллективизма. 2003: с. 312-313).

За что солдаты жертвуют своей жизнью?
Слева - как думают сами солдаты. Справа - как оно есть на самом деле

Хотя капиталисты ответственны за развязываемые ими войны, их последствия далеко не всегда им подвластны. Война со всей ее чудовищной жестокостью даст пролетариям в руки оружие, обучит их владеть им, наглядно и убедительно, ценой их собственной крови, покажет им, что сила – единственный метод решения общественных вопросов, единственное средство политической борьбы. Война заставит их преодолеть разобщенность и избавит от проклятого страха смерти, как никогда ясно поставив перед выбором: либо умирать как покорные рабы капитала и государства, либо свергнуть власть капитала и государства, установив свое прямое самоуправление по производству и территории.

Ошиблись те военные эксперты, которые считали, что "большая война" сегодня отошла в историю и взамен будут действовать только компактные группы наёмников-профессионалов. Ничего подобного – на Донбассе мы снова видим и мобилизованное пушечное мясо с обоих сторон, и бронетанковые армады с обоих сторон, и залпы батарей РСЗО друг по другу на упреждение, и многомесячные осады городов…

Первая мировая не так далека от нас, как кажется...
Сложно сказать, является ли вооруженный конфликт на Украине частью уже начавшегося нового передела мира, или это очередной шаг на пути к нему, как и другие войны за последнюю четверть века (ведь Первая и Вторая мировые войны тоже не на пустом месте начались – им предшествовала целая цепочка локальных конфликтов), а противоречия империалистических гангстеров сейчас только дозревают до полномасштабного конфликта. Скорее всего, ответ на этот вопрос смогут дать лишь будущие поколения историков – если конечно он вообще имеет смысл, а не равносилен известному спору о курице и яйце. Но разве это имеет принципиальное значение? Хотя, наверное, для многих перспектива начала новой мировой войны еще звучит довольно неправдоподобно (хотя и реалистичнее, чем еще год назад). Что ж, в таком случае можно вспомнить либерального историка А. К. Дживилегова, который в 1910 г. в своей «Истории современной Германии», рассказав о прогнозе Маркса и Энгельса, что итоги франко-прусской войны приведут к общеевропейской войне и серии революций, воскликнул после этого: «Но ведь прошло 40 лет, а ничего такого не произошло!» Ему оставалось ждать всего 4 года. Есть и другой пример – тот же Пьер Жозеф Прудон, всего за несколько недель до февральской революции во Франции 1848 года «неопровержимо» доказавший, что «эра революций» навсегда миновала… Да что там примеры из далекого прошлого – вот что, например, на днях написал по этому поводу стопроцентно буржуазный аналитик: «В принципе, мы на примере прошлых мировых войн видим, что возникновение глобальных конфликтов следует за турбулентностями вначале в экономически-финансовых сферах, затем в политических. Мне кажется, что мировая война является естественной реакцией глобализованного мира и глобальной экономики на структурный кризис. То что мы сейчас наблюдаем - естественный кризис пост-военного мироустройства, крах институтов и практик, которые были установлены после Второй мировой в рамках противостояния новых мировых центров (…) Мировой финансовый кризис поставил под вопрос существование не умеющих диверсифицировать риски ресурсных экономик. Фактически, путинский фашизм стал ответом именно на экономические вызовы - невозможность поддерживать уровень жизни россиян вынудил его срочно искать спасение в идеологической сфере, в мобилизации россиян перед угрозой врага, посягающего на традиционные сферы влияния России Западом (http://uainfo.org/blognews/387259-tretya-mirovaya-uzhe-idet-i-okonchitsya-ona-delezhom-rossiyskoy-tushi.html). В общем, независимо от того, началась ли уже мировая война, или конфликт на Донбассе является лишь прелюдией к ней (не единственной, конечно), но решимость отправить на убой нас и таких как мы у капиталистов появилась уже давно - и вполне закономерно.

Пока же можно с уверенностью  сказать лишь одно. Буржуи и политики, которые всем владеют, взывая к патриотизму, рассчитывают заставить нас защищать их богатства и власть. Они хотят делить пирог собственности, а нам предлагается умирать и убивать таких же угнетенных, одетых в другую военную форму (не сделавших лично нам ничего плохого) во имя родины, нации и прочего буржуазного бреда. Нам в этой «родине» абсолютно ничего не принадлежит и мы в ней ничего не решаем. Нам нечего здесь защищать! 

Буржуазная армия – это чудовище, пожирающее и калечащее жизни молодых людей. Коррупция офицеров и генералов, бесправие и зверское унижение рядовых; роскошь в штабах и голод в казармах – вот реалии сегодняшнего дня. А разве могло быть иначе? Богатые не считают нас за людей.


Для эксплуататоров мы – безмозглая масса, расходный материал, рабочий скот, который при случае можно спокойно погнать на бойню во имя своих паразитических интересов. Поэтому единственно верным ответом может быть только один: сначала – власть и собственность трудовому самоуправлению, потом – защита этого! И никак иначе. Нет ничего глупее, чем становится пушечным мясом для защиты чужих интересов. Пусть ищут дураков в другом месте!

Для рабочего, студента, работника-интеллигента есть смысл защищать только то, что действительно принадлежит ему и таким как он. Ту территорию, где производство и продукты труда будут принадлежать всему обществу. За нее стоит сражаться до конца, против мировой буржуазии и её правительств, плечом к плечу с трудящимися всех стран, не взирая на национальные различия, навязанные нам буржуазным воспитанием и буржуазной пропагандой. До тех пор, пока в каком-нибудь уголке планеты не установится такой строй, пролетарии не имеют отечества: каждое отечество – это рабская клетка для трудового человека!

Поэтому, когда нам говорят о патриотизме и о борьбе с «внешним врагом», мы отвечаем: главный враг – капиталистическая система и охраняющее ее государство. Когда хозяева жизни начинают новую бойню ради сохранения или увеличения своих владений и наживы, мобилизованные солдаты буржуазной армии не должны становиться на защиту капитала, ибо это будет предательством товарищей по классу из других стран. Необходимо повернуть оружие против истинного врага – классового, и бороться за уничтожение всех буржуазных армий. Только смерть за свою свободу и свободу своих товарищей по классу является осмысленной и достойной.

Вот в 1914 г. различные правительства и буржуазии развязали мировую войну, преследуя разнообразные внутри– и внешнеполитические цели. Они не знали, что в результате войны рухнут четыре империи, а свержение капитализма будет ближе, чем когда–либо до или после. Современные правительства и буржуазии столь же алчны и недальновидны, как и их предшественники 100 лет назад, а современный уровень производительных сил, впервые позволяющий ликвидировать разделение труда на управляющий и управляемый, делает возможным, что вызванные войной пролетарские восстания не закончатся поражением или перерождением.


Внимательный читатель может поинтересоваться: почему капиталистическая система не раз шаталась, потрясенная до основания, но до сих пор так и не рухнула, и буржуазии удавалось сохранить свою власть над пролетариатом даже тогда, когда падение этой власти казалось почти неизбежным даже представителям самой буржуазии, как это было в 1917–1923 гг.? Очень просто. Бюрократия массовых левых организаций (социал-демократических, марксистских, анархо-синдикалистских) и профсоюзное чиновничество боялись в результате революции лишиться своих тепленьких местечек, поэтому и препятствовали пролетариату свергнуть капитализм, а пролетариат шел за ними и верил им – ведь его с ними связывало много дорогих воспоминаний, их объединяли прежняя борьба и пережитые вместе некогда страдания, да порой и просто старая дружба, поэтому, когда эта «рабочая бюрократия» срывала и саботировала социально-революционные устремления пролетариата, он не выступал против нее (подробнее об этом – здесь: http://ua-left.narod.ru/insarov.htm). Вот как с заслуженной гордостью и с большим самодовольством описывает заслуги реформизма в святом деле спасения буржуазного строя (на примере Австрийской революции 1918 г.) известный социал-предатель Отто Бауэр:

«Правительство стояло тогда перед лицом бурных демонстраций демобилизованных, безработных и инвалидов войны. Оно стояло лицом к лицу с Народной Армией, преисполненной духа пролетарской революции. Оно стояло ежедневно лицом к лицу с опасными конфликтами на фабриках и железных дорогах. Правительство не имело в своем распоряжении никаких средств для их подавления: вооруженная сила не могла служить орудием, направленным против пролетарских масс, охваченных революционным брожением. Только при помощи ежедневной апелляции к проницательности, благоразумию и чувству ответственности голодающих, мерзнущих и выведенных из колеи войной и революцией масс правительство могло избежать перехода революционного движения в гражданскую войну, могущую уничтожить все завоевания революции. Никакое буржуазное правительство не могло бы справиться с такой задачей. Оно оказалось бы безоружным против недоверия и презрения масс. Только социал-демократы могли справиться с такой беспримерно трудной задачей. Только они пользовались доверием рабочих масс. Только они могли убедить последних в том, что ужасная нужда после войны не есть вина правительства, а является неизбежным результатом мирового исторического переворота и может быть изжита только постепенно, а не может быть уничтожена путем насильственного переворота. Только социал-демократы могли мирно покончить с бурными демонстрациями посредством уговоров и переговоров, только социал-демократы могли объясняться с безработными, руководить Народной армией, удержать рабочие массы от революционных авантюр, которые явились бы роковыми для революции. Функции, которые были тогда важнейшими функциями правительства, могли быть выполнены исключительно социал-демократами. Глубокое потрясение буржуазного общественного строя нашло свое внешнее выражение в том, что буржуазное правительство, правительство без участия в нем социал-демократов, сделалось просто немыслимым».

Сейчас же – совсем другое дело. Буржуазия, в силу своей непомерной алчности и жадности, рубит сук, на котором сидит, и перерезает приводные ремни, с помощью которых она подчиняла себе трудящихся. У них отнимаются их прошлые завоевания, а вместе с тем падает влияние старых реформистских партий и профсоюзов. Реформистские партии, желавшие улучшить и "очеловечить" капитализм, стали партиями консервативными, приемлющими капитализм в неизменном виде и со всеми мерзостями, а профсоюзы превратились в откровенных холуев администрации. Современный капитализм все больше и больше становится похож на «дикий» капитализм 19-го века, чем на взнузданный сопротивлением пролетариев капитализм 20-го века. Политика буржуазных правительств всего мира за последние десятилетия всё больше оставляет от классической буржуазной демократии только пустую оболочку, лишенную реального содержания. Отказ от уступок пролетариату, откровенное (а не стыдливое как раньше) превращение реформистских партий и профсоюзов в не скрывающих этого холуев капитала, падение их силы, численности и влияния на пролетариат приводят к тому, что последний продолжает терпеть буржуазный строй и не восставать против него все больше и больше не из-за веры в этот строй и не из-за иллюзий в буржуазной демократии, но из-за обыкновенной пассивности (так, профсоюзный бюрократ Тадеуш Пото, один из руководителей Европейской конфедерации профсоюзов, в своих аналитических заметках среди факторов, способствующих ослаблению профсоюзов, отмечает усиление репрессивных антипрофсоюзных элементов законодательства, разрушение системы нормальной занятости с бессрочным контрактом и переход к использованию временной рабочей силы). Согласно данным ВЦИОМ, "За четверть века респонденты укрепились во мнении, что роль профсоюзных организаций в нашей стране не велика – если в 1989 г. так думали 52%, то сегодня – уже 68% опрошенных. Об этом говорят, в первую очередь, сторонники непарламентских партий (81%), жители крупных городов (80%), респонденты в возрасте 45-59 лет (74%). Одновременно стало меньше тех, кто верит в то, что профсоюзы – крайне важный и действенный орган по защите прав трудящихся – с 23% до 12%, соответственно" (http://wciom.ru/index.php?id=459&uid=115119). Уже нет старой социал-демократии и старых сталинистских западных партий, которым народные массы искренне верили бы и считали бы своими, уже мало кто верит, что преодолеть капитализм можно путем договора. Что связывает нынешнего трудягу с богатым зюгановцем, симоненковцем или блэристом? Рыночная экономика при сильном государстве, за которую выступают обычные консерваторы, или сильное государство при рыночной экономике, за которое ратуют буржуазные «левые» - кто найдет разницу? В качестве весьма показательного случая можно вспомнить позорный пример парламентской Компартии Греции, члены которой вместе с полицией защитили от народного штурма парламент, штампующий антисоциальные законы. Вместо того, чтобы защитить тех, кто окружил парламент, они защищали его работу, они действовали более жестоко, чем полиция, разбивая головы манифестантам и сдавая их репрессивным силам. Самое отвратительное, что они занялись оправданием государства, которое убило одного из их же товарищей, обвинив в этом неких частных лиц. Осудили они и восстание 2008-го года (http://www.aitrus.info/node/1713). Пока рабочие не борются, они могут голосовать за соглашательские «левые» партии и состоять в профсоюзах, но лишь только наступает реальная борьба, они все чаще ведут ее независимо от этих прислужников буржуазии (что же касается анархо-синдикалистских профсоюзов, то сейчас они уже давно не объединяют сотни тысяч или миллионы членов – а поскольку массовая пролетарская борьба в современном мире чаще всего внезапно взрывается и быстро затухает, то и массовую популярность эти организации скорее всего смогут получить лишь в короткие сроки, оказавшись в нужном месте в нужное время, в результате чего там не успеют закрепиться устойчивые роли и неформальные привилегии авторитетных активистов, представляющих собой фактически зародыш политиков или начальников по отношению к остальным участникам, а значит и вполне способных пойти на компромисс с буржуазией). В грядущих великих битвах эксплуататорам придется опираться исключительно на грубую силу, и только от решимости и умелости пролетариата зависит сломать эту силу своей собственной силой. Они знают толк в классовой солидарности и классовой ненависти – а нам придется научиться этому у них. Мы платим за все их кризисы и войны – не пора ли уже заплатить им самим?

За примерами далеко ходить не нужно. Взять те же восстания пролетарской молодежи во Франции в 2005 г. и в Англии в 2011 г. (пусть и не преследовавшие цели революционного преобразования общества, но тем не менее восстания). Во Франции полиция направляла в восставшие районы повязанных с ней «марксистских» оппортунистов, которые пользовались мало-мальским доверием пролетариев (чаще всего малосознательных), с тем, чтобы упросить пролетариев прекратить борьбу - и те встретили их с кулаками. В Англии восставших «успокаивали» профсоюзные активисты. Об этом писала оппортунистическая Компартия Великобритании, некогда находившаяся под крылышком советского империализма. То же самое было и во время восстания анархистов в Греции в 2008 г.: «Перед лицом подъема народного гнева организованная профсоюзами, социалистической и коммунистической партиями 10 декабря всеобщая забастовка послужила своего рода «встречным огнем», призванным погасить протесты. Основным требованием ее стала отставка правительства и проведение досрочных парламентских выборов. Однако это не привело к выпусканию пара и прекращению движения, несмотря на ряд маневров левых партий и профсоюзов, пытавшихся воспрепятствовать развитию движения, и усилия буржуазии и подконтрольных ей СМИ, направленные на то, чтобы отколоть более радикально настроенную молодежь от остальных участников протестов, провоцируя ее на бесплодные стычки с полицией. А последние не прекращались ни днем, ни ночью: нападения сил правопорядка на манифестантов с дубинками и слезоточивым газом сопровождались арестами и избиениями десятков человек», - писало об этом Интернациональное коммунистическое течение (http://ru.internationalism.org/icconline/2009/greece). Там же можно почитать о демонстрациях солидарности с сотрудницей аутсорсинговой клининговой компании «Ойкомет», занятой на уборке в афинском метро, которой плеснули в лицо серной кислотой по дороге с работы, в ходе которых в Салониках была захвачена штаб-квартира профсоюза GSEE (Всеобщей конфедерации трудящихся Греции). Собрание захвативших сделало заявление, в котором говорилось следующее: «В платформе [профсоюзов] нигде не говорится о причинах неравенства, нищеты и иерархического устройства общества. [...] Всеобщие конфедерации трудящихся и профцентры Греции являются по существу своему составной частью правящего режима; их низовые активисты и рабочие должны отвернуться от них и [...] создать собственный, независимый центр борьбы, руководимый ими самими. [...] Если трудящиеся сами вступят в борьбу и перестанут доверять представление своих интересов пособникам работодателей, они поверят в себя и тысячами выйдут на улицы во время грядущих стачек. Государство и его подручные убивают людей. Самоорганизация! Борьба за социальную самозащиту! Солидарность с трудящимися-иммигрантами и Константиной Куневой!» Безуспешные попытки профсоюзных боссов направить радикальные выступления трудящихся в умеренное русло мы видели и во время социального восстания в Бразилии в первой половине этого года. Когда же дело дойдет до свержения буржуазного строя, в глазах поднявшегося на борьбу пролетариата соглашательские профсоюзы и реформистские «левые» организации тем более будут выглядеть ничем иным, кроме как охвостьем капитала и, естественно, не остановят его от революционных действий, а будут сметены вместе с остальными группировками эксплуататоров. Это подтверждается и словами еще одного известного «тоже левого» публициста (между прочим, на полном серьезе считающего белобандитскую «Новороссию»… новой Парижской Коммуной!): «Профсоюзы традиционно выступали не только как выразитель интересов наемных работников в борьбе за более высокую зарплату и лучшие условия труда, но и как фактор сдерживания классового конфликта. Профсоюзы придавали конфликту цивилизованную форму, делали возможным социальное партнерство. Глобализация привела к ослаблению профсоюзов. Парадоксальным образом это означает более жесткие социальные конфликты в будущем, больше насилия с обеих сторон, а также больше преступности» (Б. Ю. Кагарлицкий. Есть ли альтернатива неолиберализму? // Альтернативы, 2000 г., № 1).

Теперь пару слов о всеобщем вооружении бедноты и о революционной армии (естественно, с выбираемыми и отзываемыми в любой момент командирами, подконтрольными бойцам). Как социальные революционеры будут защищать завоевания своей революции? Уже цитированный нами Марлен Инсаров где-то писал о том, что, мол, современная армия не мыслима без авиации, ракет и т.п. Но ведь умение управлять самолетами, ракетами, танками и т.п. является привилегией спецов и отсутствует у народных масс. Именно поэтому поголовное вооружение трудовой бедноты тем более необходимо. Возразят: куда с огнестрельным оружием против самолётов, ракет, танков и т.п.? Однако нельзя забывать, что всей этой техникой управляют люди, которые не способны выжить вне современной цивилизации, мегаполиса, что те же самолёты хотя бы иногда должны приземляться, чтоб лётчик смог поесть, заправить самолёт и т.п. Т.е. проконтролировать этих спецов трудящиеся способны даже несмотря на то, что в первое время у них не будет способности управлять самолётами и т.п. (аналогично тому, как Ленин писал, что для контроля над обществом в принципе необходимо лишь умение читать и писать и знание 4 арифметических операций, это у пролетариата уже есть, а остальное приложится). К тому же, как показывает практика, вся такая техника, умение управлять которой является привилегией спецов, больше используется в межимпериалистических конфликтах, и оказывается непригодной в гражданских войнах, в межклассовых конфликтах, в условиях городской войны (кстати, тут возрастает значение огнестрельного оружия и даже холодного, даже подручных предметов и просто физической силы). Можно вспомнить иракских повстанцев тувар аль-ашаар, которые с одним стрелковым оружием (а также с миномётами и ракетами, собранными из подручных средств) нанесли поражение армии США, а в этом году освободили половину страны от иранского засилья и марионеточного режима Малики, опиравшегося на штыки американских оккупантов и проиранских эскадронов смерти (да ипутинская Россия тоже поставляла режиму Малики оружие и военную технику). И это в стране, в которой лесами покрыты только 2% территории! Конечно их национал-патриотические взгляды не стоит разделять или поддерживать. Просто это отличный пример того, как нерегулярные партизанские отряды смогли разбить современную регулярную армию без всякой поддержки извне.

Есть и такой вопрос: а с какой же стати пролетарии, отученные жизнью в современных городах от взаимопомощи и взаимоподдержки, вдруг начнут налаживать, после свержения буржуев, именно горизонтальные, коллективистские, коммунистические отношения? Но на этот вопрос тоже есть ответ. Он был дан еще одним ныне покойным леворадикальным активистом В.Е. Бугерой в журнале «Пролетарская революция» (http://sbiblio.com/biblio/archive/bugera_prolet/13.aspx).

 Большие войны по всему миру означают большую разруху по всему миру. Более того, на современном уровне развития производительных сил цепочка больших войн означает цепочку больших экологических катастроф по всему миру. Парадоксальным образом это означает, что вместо разрушенных производственных мощностей и инфраструктуры будут построены новые объекты с применением новейших технологий (как это, собственно говоря, и бывало после всех больших войн, происходивших со времен зарождения капитализма) - а значит, послевоенные производство и быт будут гораздо более компьютеризованы, чем довоенные. Так будет еще и в силу того, что большие раны, нанесенные природе, можно будет залечить - а также начать взаимно приспосабливать друг к другу развивающееся производство, окружающую среду и человеческий организм - только с помощью новейших технологий (разумеется, замешанных на компьютеризации). Но вся штука в том, что чем больше компьютерные технологии внедряются в производственный процесс, тем больше они требуют не авторитарного, а именно коллективного управления производственным процессом - что можно видеть, изучая опыт внедрения ГПС (гибких производственных систем) на предприятиях (библиографию по этому вопросу см. в статье "Компьютеризация как предпосылка социалистической революции" https://avtonom.info/2013/08/komp-yuterizatsiya-kak-predposy-lka-sotsialisticheskoj-revolyutsii/). А это значит, что сам производственный процесс после войны и свержения буржуев будет приучать трудящихся, перестающих быть пролетариями, к коллективному управлению.

Современный монополистический капитализм, превративший пролетариев в толпу одиночек, воспитывает в них индивидуализм - и, как один из компонентов индивидуализма, недоверчивость. После свержения буржуев эта нехорошая черта характера обернется своей противоположностью: трудящиеся неизбежно будут относиться к избранным ими новым лидерам более недоверчиво, чем их более добродушные и дружелюбные предки в 1917-22 гг. - и, в силу своей недоверчивости, будут стремиться как можно сильнее контролировать своих лидеров, сменять их за малейшее упущение и принимать как можно больше решений вообще помимо лидеров, совместно, на равных… Собственно говоря, все победоносные восстания эксплуатируемых, какие только были в истории классового общества, показывают, что после победы трудящиеся поначалу стараются участвовать в управлении обществом - и лишь по мере того, как убеждаются, что большие массы не могут управлять собой коллективно, уступают всю руководящую роль своим лидерам, превращающимся в новых господ. В наше время большие массы уже могут управлять собой коллективно - с помощью компьютеров; что же касается желания управлять собой коллективно, то оно вырастет из недоверчивости к лидерам, порожденной современным авторитарным обществом. Таким образом, само это общество, формируя авторитарные характеры, закладывает в эти же характеры такие противоречия, которые со временем неизбежно взорвут само это авторитарное общество.

Чистосердечное признание одного из белогвардейских вождей "Новороссии"

Если противостояние на Донбассе затянется так надолго, что его итогом станет восстание солдат против своих хозяев и превращение капиталистической войны в войну классовую, поднимутся на это восстание, скорее всего, именно мобилизованные бойцы регулярной украинской армии. Что касается их противников по противоположную сторону линию фронта (всех этих черносотенцев, ГРУшников, казаков, кадыровцев, четников и им подобных) – такую публику ничему не научили даже 3 с лишним года Первой мировой, так что рассчитывать на их революционизирование вряд ли приходится. Конечно последние от мысли, что украинские пролетарии должны бороться в первую очередь за поражение «своего» буржуазного государства и воспользоваться его тяжелым положением, вызванным войной, могут тут же заорать "ПРОВОКАААТООР! ЗРААДА!! ВАТНІК!!!", но на самом деле их страхи лишены оснований. Такой вариант развития событий не только не откроет дорогу на Киев пророссийским боевикам и российским интервентам, но и наоборот позволит бить их гораздо эффективнее. Тот же Бакунин по этому поводу любил приводить пример с революционной Францией конца 18-го века, которая вся была охвачена революциями, переворотами и заговорами, но громила армии феодальных стран Европы, поскольку переход к более совершенному общественному строю позволил создать и более сильную армию. То же самое можно сказать и про идейных украинских националистов. Но что, если не только эта война не закончится социальной революцией, но и весь третий передел мира? Значит ли это, что нужно отчаиваться и опускать руки? По всей видимости, нет. Вряд ли после того, как третий передел мира закончится, экономические проблемы и вытекающие из них классовые конфликты в развитых странах будут сведены к такому минимуму, как во время периода относительного экономического благополучия на Западе в 1945-1973 гг. (того периода, который все больше и больше сходит на нет). И дело здесь вот в чем.

Мы уже выкладывали на нашем сайте публикацию А. Малюка «Об актуальности идей Розы Люксембург в контексте современного глобального кризиса», в которой дается анализ работы Розы Люксембург «Накопление капитала» (http://www.revintern.tk/2014/08/blog-post_19.html). Столетие ее появления как раз совпало с продолжающимся глобальным финансово-экономическим кризисом, который уже окрестили Великой или Эпической рецессией. Перспективы же выхода из кризиса для капиталистического мира, учитывая возрастающие социальные, экономические, ресурсные и экологические ограничения накоплению капитала, неясны. Очевидно, что кризис невероятно обострил все внутренние противоречия капитализма. В поисках выхода из создавшегося положения капитализм все более склонен полагаться на методы империалистической политики. Агрессивные войны, изымающие национальное богатство одних стран в пользу других, использование рычагов международной финансовой системы, ее перестройка под нужды ужесточения финансовой элитой контроля над мировой экономикой, манипуляции на финансовых рынках – таковы методы современного империализма. Несомненно, что современный глобальный финансово-экономический кризис повышает актуальность сочинения, в котором на основе анализа кризисных тенденций, поразивших капиталистическую систему на рубеже XIX-XX веков, были теоретически вскрыты противоречия процесса капиталистического накопления, с неизбежностью толкающие капитализм на путь империалистической экспансии, с финансовым ограблением и милитаризмом как ее важнейшими орудиями. И в этом контексте новую актуальность приобретает сформулированная Розой Люксембург в брошюре Юниуса историческая альтернатива – социализм или варварство, которая в более раннем варианте была сформулирована как гибель культуры или переход к социалистическому способу производства (Люксембург Р. Накопление капитала. К экономическому объяснению империализма.  / Р.Люксембург. – Москва: Государственное социально-экономическое издательство, 1934. – с. 461). Ибо поздний капитализм неизбежно будет, как утверждала революционерка, и является, как свидетельствует исторический опыт "долгого двадцатого века", периодом катастроф, поскольку он означает период обостренной мировой конкуренции капитала за остатки условий накопления. И чем больше "насилия проявляет капитал, когда он посредством милитаризма уничтожает во всем мире и в своей родной стране существование некапиталистических слоев и ухудшает условия существования всех трудящихся масс, тем скорее история современного капиталистического накопления на мировой арене превращается в непрерывную цепь политических и социальных катастроф и конвульсий, которые вместе с периодическими хозяйственными катастрофами в форме кризисов делают невозможным продолжение накопления; восстание международного рабочего класса против капиталистического господства становится необходимостью еще раньше, чем оно наталкивается на свои естественные, им же самим созданные экономические перегородки" (там же, с. 337). На фоне мер жесткой экономии, которые капитал повсеместно навязывает трудящимся классам, в совокупности с растущей угрозой всеобщей войны и новой фашизации в попытках капиталистических элит достичь социально-политической и экономической стабилизации капитализма, данный вывод, сделанный более ста лет назад, выглядит так, как будто он сформулирован в наше время по поводу современных общественных проблем.


Основная задача, решить которую Р.Люксембург намеревалась в своем труде, заключалась в нахождении теоретического объяснения эмпирического факта империализма, выражавшегося в конце XIX – начале ХХ веков в таких "крайних типичных проявлениях империалистического периода" как "мировая борьба капиталистических государств за колонии, за сферы влияния, за возможности приложения европейского капитала, международная система займов, милитаризм, высокие таможенные пошлины, господствующая роль в мировой политике банковского капитала и картельной промышленности". Целью исследования являлось теоретическое объяснение источника и механизма этой динамики капитализма, то есть империализма как специфического метода накопления, установление закономерной связи между ростом капитала, его расширенного воспроизводства и империализмом. Естественно, что теоретическим базисом и исходным логическим пунктом разработки понятия империализма стала теория накопления капитала, фундамент которой заложил К.Маркс. "Что объяснение экономического корня империализма должно быть выведено специально из законов накопления капитала и приведено с ними в соответствие, - это не подлежит никакому сомнению…" (там же, c. 388). Таким образом, в разработке теории империализма, Р.Люксембург непосредственно отталкивалась от теории накопления и воспроизводства, разработанной К.Марксом в "Капитале" и стремилась вывести объяснение империализма из теории капиталистического воспроизводства.

Сама работа "Накопление капитала" начинается с обстоятельного анализа понятия расширенного капиталистического воспроизводства, накопления капитала как составной части этого процесса и связанной с ними проблемы реализации прибавочной стоимости. Рассмотрение этой проблемы и поиск средств ее решения занимает большую часть книги. Само осознание проблемы соотношения абстрактной теории и непосредственного исследования исторической действительности и попытка ее решения происходило через попытку решения проблемы расширенного воспроизводства в закрытой капиталистической системе. Отвечая на вопрос, каким образом возможно накопление капитала, основную проблему она усматривает в необходимости реализовывать постоянно возрастающую массу товаров, содержащую в себе прибавочную стоимость, для чего необходим расширяющийся рынок сбыта. Обнаружение платежеспособного спроса на прибавочную стоимость является необходимым условием накопления капитала. А кроме того, для расширенного воспроизводства необходимы возрастающие в известных количественных соотношениях, соответствующих прогрессу накопления капитала, дополнительные средства производства, рабочая сила и жизненные средства для ее носителей. Откуда же исходит постоянно растущий спрос, и каким образом происходит возмещение и увеличение всех элементов совокупного капитала? В поисках ответа на этот вопрос Р.Люксембург обращается к анализу схем простого и расширенного воспроизводства, приводимым Марксом во втором томе "Капитала". Однако она обнаруживает недостаток марксова анализа расширенного воспроизводства: реализация прибавочной стоимости при принятых Марксом предпосылках господства капиталистического способа производства, чисто капиталистического общества, оказывается насколько необходимой, настолько и невозможной. Иными словами при чистом капитализме, капитализме, достигшем максимального развития, процесс накопления капитала становится невозможен, он останавливается.  Р.Люксембург шаг за шагом рассматривает возможности реализации в закрытой капиталистической системе (в соответствии с предпосылкой Маркса рассматривать весь мир как одну капиталистическую нацию и предположении, что капиталистическое производство укрепилось повсеместно и овладело всеми отраслями производства). Прибавочная стоимость не может быть, как она доказывает, реализована внутри закрытой системы ни за счет рабочих, ни за счет капиталистов. Рост спроса за счет увеличения потребления или инвестиций в чисто капиталистическом обществе не позволит осуществлять накопление капитала. Реализация прибавочной стоимости в целях накопления в обществе, состоящем только из рабочих и капиталистов, является неразрешимой задачей.

Тем не менее, в реальном историческом капитализме накопление капитала каким-то образом осуществляется - и осуществляется путем эксплуатации не только пролетаризированной рабочей силы старых капиталистических стран, но и территорий, находящихся за пределами ядра капитализма. Если это так, абстрактная теория недостаточна и должна быть развита. Каким образом? Для того, чтобы решить проблему накопления, необходимо отказаться от предпосылки чистого, логически завершенного, самодовлеющего капитализма и рассмотреть проблему с исторической точки зрения: как капитализм развивался в исторической реальности, как исторически решалась проблема накопления. Необходимо от логического анализа абстракций «капитал вообще» и «капитализм вообще» перейти к историческому анализу. Р.Люксембург это понимала, потому и исходила из марксовой теории воспроизводства и видела возможности для этого: "при ближайшем рассмотрении сам схема расширенного воспроизводства обнаруживает свою недостаточность и указывает на обстоятельства, которые находятся вне капиталистического накопления и производства" (там же, с. 245). И она пришла к следующему выводу: "Если мы хотим, чтобы накопление имело место, то необходимо, чтобы для той части товаров, в которых заключается предназначенная для накопления прибыль, нашлись совсем другие покупатели – покупатели, которые черпают свои покупательные средства из самостоятельного источника, а не из кармана капиталистов, как рабочие или сотрудники капитала – государственные органы, войско, духовенство, либеральные профессии. Стало быть, это должны быть покупатели, которые получают покупательные средства на основе товарного обмена, следовательно, от производства товаров, которое имеет место за пределами капиталистического товарного производства; это должны быть, следовательно, производители, средства производства которых нельзя рассматривать как капитал, и которые сами не принадлежат ни к одной из двух категорий – категорий капиталистов и рабочих, но тем не менее так или иначе нуждаются в капиталистических товарах" (там же, с. 385). Иными словами, чтобы накопление капитала могло осуществляться, необходимо предположить в качестве его необходимого условия взаимодействие, обмен веществ капитализма с некапиталистическими формами производства, с некапиталистическими слоями и странами. Именно в процессе взаимодействия с ними происходит реализация и капитализация прибавочной стоимости.

"Капиталистическое производство как подлинное массовое производство нуждается в покупателях как из крестьянских и ремесленных кругов старых стран, так и в потребителях всех других стран, в то время как оно со своей стороны технически совершенно не может обойтись без продуктов производства этих слоев и стран (будь это средства производства или средства потребления). Таким образом между капиталистическим производством и его некапиталистической средой с самого начала должны были развиться отношения обмена, при которых для капитала создалась возможность реализовывать в чистом золоте свою собственную прибавочную стоимость для целей дальнейшей капитализации, обеспечивать себя всякого рода необходимыми ему для расширения собственного производства товарами и, наконец, путем разрушения этих некапиталистических форм производства получать все новый и новый приток пролетаризованной рабочей силы" (там же, с. 386-387). Подобное предположение противоречит исходным предпосылкам, лежащим в основе марксовых схем воспроизводства. Однако оно соответствует действительному историческому процессу развития капитализма. Для Розы Люксембург было очевидно, что абстрактная теория не содержит в себе необходимости экспансии капитализма, что совершалось в исторической действительности, и математические схемы в вопросе о накоплении вообще ничего доказать не могут. Схема Маркса предназначена для того, чтобы рассмотреть предмет исследования в чистом виде, независимо от затемняющих дело побочных обстоятельств. Однако, как подчеркивала Р.Люксембург, марксова схема расширенного воспроизводства, не может объяснить процесс накопления капитала как он происходит в действительности и как он развивается исторически. Она не предназначалась для этого. Схема описывает теоретически предельный случай капитализма, достигшего завершенности, но не реально развивающийся капитализм. Для того, чтобы построить опосредствующие звенья, связывающие абстрактную теорию с исторической реальностью, необходимо создать теорию истории капитализма. Именно это и делает Р.Люксембург: осознав недостаточность предпосылок, лежащих в основе схем Маркса, для выполнения стоящей перед ней исследовательской задачи, она изменяет их. Вот как она сама описывает процесс движение мысли: "Здесь, я полагала, нужно подойти к вопросу критически. Теоретическое допущение общества, состоящего из одних лишь капиталистов и рабочих, которое для определенных целей исследования (например, в первом томе «Капитала» при анализе отдельного капитала и его практики эксплоатации на фабрике) вполне законно и уместно, кажется мне неприменимым и мешающим анализу там, где речь идет о накоплении общественного капитала, взятого в целом. Так как последнее представляет действительный исторический процесс капиталистического развития, то его, по-моему, невозможно понять, если отвлечься от всех условий этой исторической действительности. Капиталистическое накопление как исторический процесс с первого до последнего дня развивается в среде различных докапиталистических формаций, в постоянной политической борьбе и непрерывном экономическом взаимодействии с ними. Как же можно правильно понять этот процесс и внутренние законы его развития в бескровной теоретической фикции, которая объявляет несуществующими всю эту среду, эту борьбу и это взаимодействие?" (там же, с. 389). Указанные изменения заключаются в отказе от предпосылки всеобщего и исключительного господства капиталистического способа производства на всем земном шаре и введении в картину исследуемой реальности предпосылки взаимодействия капитализма с некапиталистической средой как необходимого условия его развития. Это посылка необходима для построения теории исторического капитализма, поскольку "в действительности нигде нет и не было самодовлеющего капиталистического общества с исключительным господством капиталистического производства" (там же, с. 243). Р.Люксембург вплотную подошла к проблеме теоретического рассмотрения капитализма как развивающейся исторической системы.

Капитализм возникает и развивается исторически в некапиталистической среде. "В западноевропейских странах он окружен вначале феодальной средой, из недр которой он выходит ... Кроме того, европейский капитализм окружен огромнейшими территориями внеевропейских культур, которые составляют целую скалу ступеней развития, начиная с первобытных коммунистических орд бродячих охотников и собирателей плодов и кончая крестьянским и ремесленным товарным производством. В гуще этой среды протекает процесс накопления капитала" (там же, с. 259). Капитализм, историческая система капитализма, не замкнулся в тех регионах земного шара, в которых он возник. Он распространялся вширь и вглубь, преобразуя социальную ткань подчиняемых им обществ сообразно потребностям и историческим обстоятельствам, включая сами исторические формы расширенного воспроизводства, в которых осуществлялось накопление капитала. Исходя из этого, решение проблемы, о которой "в политической экономии спорили почти целое столетие, лежит между двумя крайностями: между мелкобуржуазным скептицизмом Сисмонди, Кирхмана, Воронцова и Николая -она, которые считали накопление невозможным, и грубым оптимизмом Рикардо, Сэя, Туган-Барановского, для которых сам капитализм может беспредельно себя оплодотворять и следовательно – это только логический вывод – существовать вечно. Решение проблемы в духе марксова учения заключается в диалектическом противоречии: капиталистическое накопление для своего движения нуждается в некапиталистических общественных формациях, как в окружающей его среде: оно прогрессирует в постоянном обмене веществ с этими формациями и может существовать лишь до тех пор, пока оно находит эту среду" (там же, с. 258).

Не менее важна для конструирования теории исторического капитализма и другая, связанная с первой, предпосылка, вводимая Р.Люксембург. Это предпосылка рассмотрения капитализма как явления, возникшего изначально как мировая система. Это вытекает из того, что накопление капитала представляет собой мировой процесс, выходящий за рамки отдельного предприятия или "народного хозяйства", то есть экономики отдельного государства. Система накопления капитала существует и развивается как система мирового масштаба. Это противоречит пониманию развития капитализма большинством теоретиков (как марксистских, так и либеральных), что капитализм первоначально развился в отдельных государствах – Голландии или Англии – и только затем вышел за пределы национальных границ, в результате чего национальные капитализмы, переплетаясь, сливаются, в конце концов, в единый глобальный капитализм. Наоборот, формирование капитализма в отдельных государствах являлось отражением, проявлением мирового процесса. Как отмечает Р.Люксембург, "с обеих точек зрения – и с точки зрения реализации прибавочной стоимости, и с точки зрения обеспечения производства элементами постоянного капитала – мировой обмен заранее является историческим условием существования капитализма, а мировой обмен при данных конкретных отношениях по существу представляет собой обмен между капиталистическими и некапиталистическими формами производства" (там же, с. 252). При этом, позиция Р.Люксембург истолковывается таким образом, что едва ли не единственной движущей силой капиталистической экспансии является потребность в реализации произведенного продукта и содержащейся в нем прибавочной стоимости. Сама же она едва ли принимала такое упрощенное понимание взаимосвязанности капитализма с некапиталистическим окружением.

Эта связь "не исчерпывается одним лишь вопросом о рынке для «избыточного» продукта, как ставили проблему Сисмонди и позднейшие критики и скептики капиталистического накопления. Процесс накопления капитала всеми своими отношениями стоимости и вещественными отношениями – своим постоянным капиталом, переменным капиталом и прибавочной стоимостью – связан с некапиталистическими формами производства" (там же, с. 257). Р.Люксембург постоянно подчеркивает, насколько "капиталистическое накопление связано в действительности благодаря своим вещественным элементам с некапиталистическими кругами", насколько "с самого начала капиталистический способ производства по формам и законам своего движения рассчитан на весь земной шар как на сокровищницу производительных сил" (там же, с. 251). Именно потому, что "капитал не может обойтись без средств производства и рабочих сил всего земного шара: для беспрепятственного развития процесса своего накопления" он нуждается в природных богатствах и рабочей силе "всех поясов земли". И отсюда вытекает "неудержимое стремление капитала к завоеванию соответствующих стран и обществ" (там же, с. 257).


Таким образом, движущей силой империализма является потребность обеспечить процесс накопления капитала материальными, природными, производственными и трудовыми ресурсами мировой периферии, а империалистическая экспансия является необходимым закономерным следствием процесса капиталистического накопления. Дело отнюдь не в том, что капитализм не может создать себе рынок сбыта и условия реализации внутри отдельной страны. Дело в том, что внутренние противоречия капиталистической системы в целом толкают ее к империалистической экспансии. Что касается возможности создания и расширения внутреннего рынка какой-либо конкретной страны развитием капиталистических отношений, то этого Р.Люксембург не отрицала. Ее мысль заключается в другом. Внутренний рынок она фактически понимала как рынок капиталистической системы в целом, охватывающей все капиталистические страны. Капиталистические Германия и Англия "в своем взаимном товарообмене являются друг для друга по преимуществу внутренними, капиталистическими рынками" (там же, с. 259). Соответственно, внешним рынком для капитализма выступает окружающая его некапиталистическая среда. Для нее вообще «анализ процесса воспроизводства … относится не к отдельной капиталистической стране, а к капиталистическому мировому рынку, для которого все страны являются отечеством» (там же, с. 87). Но здесь Р.Люксемубрг все-таки допускает издержки и путаницу, ограничивая капиталистический способ производства промышленностью и исключая из него сельское хозяйство капиталистических стран. Эту путаницу, которую она вносит своим использованием понятий капиталистического и некапиталистического способов производства отметил и И.Валлерстайн (Wallerstein I. The Essential Wallerstein / I.Wallerstein – New York: New Press, 2000: p. 103), в остальном назвавший ее видение безупречным.

Итак, процесс развития капитализма, связанный с империалистической экспансией, выглядит следующим образом. Капиталистическое накопление как целостный исторический процесс осуществляется в ходе взаимодействия двух его сторон. Одна из них охватывает процессы, совершающиеся внутри капиталистического хозяйства, в местах непосредственного производства прибавочной стоимости и на мировом капиталистическом рынке. Другая – отношение между капитализмом и некапиталистическими формами производства. Ее ареной служит весь мир. Здесь специфическим методом накопления выступает империализм, накопление за счет изъятия и присвоения капиталом материальных, производственных и человеческих ресурсов некапиталистического мира. Периодически процесс капиталистического накопления наталкивается на им же созданные барьеры, ограничивающие развитие производительных сил ростом капитала, что ведет к возникновению стагнаций в капиталистической системе. Преодоление этих барьеров требует осуществления изменений, которые позволили бы увеличить общую норму прибыли в мировой капиталистической системе и придать процессу накопления новую динамику. Часть из них осуществляется внутри капиталистического мира и включает в себя, во-первых, создание новых ведущих отраслей производства на основе технологических, производственных и организационных инноваций, во-вторых, снижение издержек производства за счет понижения цены рабочей силы, повышения производительности труда вследствие его механизации, перемещения производства, обнаружения новых источников сырья, а в-третьих, расширения рынка сбыта за счет пролетаризации рабочей силы. Осуществление этих изменений объективно подводит капитализм к необходимости экспансии в некапиталистическом мире, за счет которой он разрешает свои внутренние противоречия. Такой последователь Р.Люксембург как И. Валлерстайн в особенности  отмечает противоречие между необходимостью расширения эффективного спроса за счет увеличения заработной платы пролетаризованных сегментов рабочей силы и поддержанием уровня нормы прибыли. В результате раз за разом капитализм выхватывает куски из некапиталистической среды и находит там новую рабочую силу, эксплуатация которой позволяет компенсировать рост платежеспособного спроса и повышения заработной платы в центрах капитализма таким образом, что в среднем уровень заработной платы, а стало быть, доля необходимого труда понижается, прибавочный же труд и прибавочная стоимость увеличивается. Тот же самый эффект достигается от получения доступа к новым дешевым источникам сырья. В результате падение нормы прибыли преодолевается и накопление возобновляется с новой силой.


В общем, теория империализма Р.Люксембург, основанная на предпосылке зависимости накопления капитала от взаимодействия капиталистической и некапиталистической частей мирового хозяйства, показывает, что некапиталистический мир, как среда пожираемая капитализмом, является условием его роста, без которого он не может существовать. Поэтому капитализм должен разрушить некапиталистические формы производства и таким образом получить себе новый рынок сбыта, новые возможности реализации и капитализации прибавочной стоимости и новый приток пролетаризированной рабочей силы. Р.Люксембург создает детальную картину того, как капитализм перемалывал некапиталистические социальные формации, уничтожая натуральное и простое товарное хозяйство, осуществляя разрушение традиционной общины и раскрестьянивая доиндустриальных самостоятельных производителей. Она раскрывает этот процесс, привлекая богатый фактический материал из истории западноевропейской империалистической экспансии в Индии, Китае, Турции, Латинской Америки и Африке. В процессе уничтожения докапиталистических форм, капитализм использует самые разнообразные средства, включая колониализм, международные займы, экспорт капитала, наркоторговлю, буржуазные революции и агрессивные войны, различные формы насильственного изъятия средств производства. И это насилие и принуждение, в различные его формах, является не исторической случайностью, а теоретически необходимым и закономерным следствием процесса капиталистического накопления. Они сопровождают капитализм на всех этапах его существования, включая современный. Можно провести аналогию с позднеантичным Римом, который не мог существовать без варварской периферии, которую он постоянно грабил, опустошал, из которой черпал рабов и налоги (кстати, взаимосвязь развития капитализма с докапиталистическим окружением изучалась П.А. Кропоткиным – в частности, именно им была выдвинута мысль о том, что послеантичная история является своеобразным повторением античной – и уже впоследствии марксисты пришли к аналогичным выводам). Сейчас мы это видим уже на примере взаимоотношений развитых и отсталых капиталистических стран. Находится страна-«лох» с достаточным количеством среди населения националистов, религиозных фанатиков и прочих реакционеров (так, для российских империалистов в этом году такую роль сыграли Донбасс и Крым, для западных – остальная Украина, ну и т.д.). С их помощью к власти приводится нужная часть местной буржуазии, которая согласна на необходимые условия. А далее страна приносится в жертву - просто разграбляются ее ресурсы, проводится деиндустриализация, для буржуазии других стран открываются новые рынки сбыта, что позволяет отсрочить кризис капиталистической системы.

Обычно Р.Люксембург понимают так, что разрушение некапиталистических форм должно привести к установлению на периферии капиталистических отношений в тех формах, в каких они существуют в ядре мировой капиталистической системы, в "старых капиталистических странах", и преодолению слаборазвитости периферии. Однако Р.Люксембург рассматривала это только как тенденцию развития капитализма, теоретически конечный результат, достижение которого означало бы остановку процесса накопления капитала (Люксембург, 1934: с. 297). Реальный исторический капитализм основан на дифференциации форм капиталистических отношений в ядре и периферии. Р. Люксембург приближалась именно к такому пониманию капитализма. Об этом свидетельствует ее высказывание, что в "колониальных странах возникают самые причудливые смешанные формы из современной системы наемного труда и примитивных отношений господства. Эти формы дают яркую иллюстрацию того факта, что капиталистическое производство не может обойтись без рабочих сил из других социальных формаций" (там же, с. 256).

С анализом процесса трансформации некапиталистической периферии капитализма в ходе его империалистической экспансии связана еще одна теоретическая новация Р.Люксембург. Речь идет о проблеме так называемого первоначального накопления капитала. Маркс рассматривает этот процесс только в связи с необходимостью показать процесс первоначального возникновения предмета исследования – капитала. Историческое исследование при его описании Маркс предпринимает только в связи с необходимостью изобразить генезис капитализма, возникновение условий накопления капитала. Первоначальное накопление капитала, как его изображает Маркс, сопровождается насильственным отделением некапиталистических производителей (крестьян, ремесленников) от средств производства и их превращением в эксплуатируемый капиталом пролетариат. На другом полюсе происходит образование капитала. Значительную роль в образовании последнего сыграло ограбление колоний. В теоретическом анализе Маркс, и это отмечает Р.Люксембург, отвлекается от всех тех способов накопления капитала, которые он связывал с первоначальным накоплением и рассматривает капиталистическое воспроизводство только как процесс, происходящий в рамках взаимоотношений наемного труда и капитала. Однако, как это обосновала Р.Люксембург, "капитализм даже в полной зрелости связан во всех отношениях с одновременным существованием некапиталистических слоев и обществ" (там же, с. 257), которые он превращает в рынок сбыта, источник средств производства, средств потребления и рабочей силы. Поэтому расширяющийся процесс изъятия у некапиталистических обществ (под которыми у Р. Люксембург следует понимать как некапиталистическую периферию капитализма, так и капиталистическую периферию) средств производства и превращение их в капитал, отделение непосредственных производителей от условий производства и превращение их в подчиненную капиталу рабочую силу сопровождает, как и все сопутствующие этому процессу методы, капитализм на протяжении всей его истории. Этот процесс выходит за рамки первоначального накопления капитала, он начинает мыслиться атрибутом капитализма как такового. "Как накопление капитала не может при его способности к скачкообразному расширению ждать естественного прироста рабочего населения и им удовольствоваться, так не может оно ждать естественного медленного разрушения докапиталистических форм и их перехода к товарному хозяйству и этим удовольствоваться. Капитал не знает другого решения вопроса кроме насилия, которое является постоянным методом накопления капитала как общественного процесса не только при генезисе капитализма, но и вплоть до настоящего времени" (там же, с. 261). Необходимым элементом империалистического господства центров капитализма над периферией во все времена существования капитализма является милитаризм (там же, с. 326).


Таким образом, в свете предложенного Р.Люксембург понимания капитализма мы имеем дело с постоянно возобновляющимся процессом первоначального накопления капитала. Эта концепция вновь была переосмыслена в конце 1990-х и начале 2000-х годов, когда стало очевидным, что все практики, связанные с первоначальным накоплением, отнюдь не списаны капитализмом в архив истории, а наоборот оживают с новой силой. Тогда для многих исследователей стала понятной недостаточность концепции, в которой первоначальное накопление интерпретируется именно как первоначальное: она ссылает такие способы накопления капитала как ограбление, насилие, захват, обман и манипуляцию во времена первоначальной стадии возникновения капитализма, и эти способы рассматриваются как нечто внешнее по отношению к капиталистической системе самой по себе. Поэтому они обратились к идейному наследию Р.Люксембург, чтобы исходя из устойчивости хищнических практик первоначального накопления капитала в пределах исторической географии капитализма, переосмыслить его роль в развитии и функционировании капиталистической системы. Поскольку довольно странно называть длительный и устойчивый процесс первоначальным накоплением капитала, некоторые из них предложили термин "перманентное первоначальное накопление капитала". В своем современном виде оно составляет суть современной (неолиберальной) фазы капитализма и включает такие способы изъятия материальных, природных и производственных ресурсов периферии как приватизация, слияния и поглощения, финансовое ограбление под эгидой мировых финансовых институтов, навязывание программ структурных адаптаций, захватнические войны.


Особенно важную роль здесь играет приватизация, в период неолиберализма охватившая в немыслимых ранее масштабах основные социальные блага, которые стали рассматриваться как коммерческие услуги - безопасность, здравоохранение, образование, пенсионное обеспечение, коммунальные услуги, водоснабжение, общественный транспорт, почту, а также культурную сферу (библиотеки, музеи, кино, СМИ) и нередко рассматриваемую как новый этап «огораживаний», подобный огораживаниям в Англии на заре становления капитализма. Этот процесс, отделявший производителя от средств производства, рассматривался Марксом как неотъемлемый элемент первоначального накопления капитала, который, в свою очередь, составлял историческую предпосылку собственно капиталистического накопления. расширявшего свой масштаб по мере включения в мировую капиталистическую систему. И действительно, индустриализация большинства капиталистических держав Запада (там где она проходила не за счет вложения иностранных капиталов) происходила за счет жесточайшей экспроприации непосредственных производителей. Англия, где большинство крестьян были просто согнаны со своих земель, представляет тому классический пример (как первая страна промышленного капитализма). Знаменитые английские огораживания - эта своеобразная чистка земель от людей для развития капитализма - были столь же необходимой предпосылкой промышленного переворота в Англии, как и коллективизация в СССР - предпосылкой советской индустриализации: в обоих случаях насильственное отделение непосредственных производителей (крестьян) от средств производства и превращение их в пролетариев были условием становления крупной современной промышленности. Однако этот процесс, как правильно укаывала Р.Люксембург, не ограничивался одной Англией или Европой как историческим центром капитализма и происходил не только на начальных фазах развития этой общественно-исторической системы. Он повторялся всякий раз в больших масштабах, когда происходило очередное расширение исторического капитализма, когда мировая капиталистическая система включала в свою орбиту народы за пределами Европы, разрушая их традиционные производства, лишая их производителей жизненных средств, передавая контроль над их природными ресурсами и землей в руки иностранных капиталистических собственников и империалистических государств. Поэтому вполне возможно рассматривать так называемое первоначальное накопление не только как историческую предпосылку, но и как необходимое условие и составную часть процесса накопления капитала, которая постоянно воспроизводится в ходе эволюции капитализма. Ныне этот процесс принял действительно глобальный масштаб. Р.Люксембург была права в том, что в ходе исторического развития накопления капитала хищнические империалистические практики и насилие являются необходимым средством реализации экономических процессов капитализма. "Обе стороны процесса капиталистического накопления органически связаны между собой условиями воспроизводства капитала, и только взятые вместе они дают исторический путь капитала. Капитал не только рождается «в крови и грязи, которые сочатся из всех его пор с головы до ног»: он обходит в таком виде весь мир и при все усиливающихся конвульсивных содроганиях подготовляет свою собственную гибель" (там же, с. 326).

Этот путь ведет капитализм к его заключительной стадии существования, связанной с тем, что он достигает пределов социальной и географической экспансии и теперь "по сравнению с достигнутой уже высотой развития производительных сил капитала, – оставшееся еще для его экспансии поле деятельности оказывается незначительным" (там же, с. 320-321). Как следствие, обостряется конкуренция между капиталистическими странами за остатки условий накопления в виде еще не присвоенного мирового некапиталистического окружения. Однако, в соответствии с логикой Р.Люксембург, чем "энергичнее и основательнее заботится империализм о гибели некапиталистических культур, тем быстрее вырывает он почву из-под ног процесса накопления капитала". Невозможность же накопления капитала означает невозможность в условиях капитализма дальнейшего развития производительных сил и, следовательно, объективную историческую необходимость гибели капитализма. Разрешая противоречия развития капитализма в кратко- и  среднесрочной перспективе, в долгосрочной перспективе империалистическая экспансия подрывает условия существования капитализма, подводит его к экономическому пределу.

Разумеется, всё это неразрывно связано с теми проблемами и противоречиями современного капитализма и империализма, которые мы рассматривали в начале статьи. «Какое противоречие разрешил капитализм в результате двух мировых войн? Речь идет, разумеется, о завершении колониального раздела мира ведущими державами. Колониальные империи были, фактически, включены в рамки национальных рынков метрополий. Возможности для развития капитализма (т.е. для роста обобществления производства) вширь были крайне сужены, раздвинуть их каждая держава хотела по-своему, т.е. за счет отнятия колоний у конкурентов. Одновременно, сужение этой возможности вело к ускоренному росту другого пути обобществления - к резкому усилению концентрации производства, росту монополий, вмешательству государства и т.д.



Две мировые войны, уничтожив 60 миллионов людей, разрешили это противоречие. Основная часть человечества, прежде всего империалистические метрополии Европы и Япония, оказались объединены под эгидой США. Особое значение это имело для Европы, где и находились главные колониальные империи: английская, французская, португальская. Усилиями США была возрождена система всемирной торговли, для чего и была создана ВТО. Объединение Европы в рамках ЕС и процесс постепенного формирования единого европейского рынка все больше требовал объединения и возможностей колониального грабежа. Колониальная система распалась, для того, чтобы сделать освобожденные страны объектом общей эксплуатации метрополий. Главенство в этом США, которые в силу своей экономической мощи, были заинтересованы в свободной деятельности своих компаний по всему миру, этому немало способствовало. Т.е. объединение колоний - первый шаг в обобществлении производства (объединения грабежа), который сыграл роль катализатора в развитии капитализма. Это и есть разрешение противоречия в результате мировых войн. Начался период распространения капитализма вширь. Капитал проникал во все уголки мира, ломая докапиталистические отношения в десятках отсталых стран мира, толкая народы этих стран на совершение буржуазных революций, которые выдавались нашими "советскими" идеологами за доказательство развития революционного процесса, начатого Октябрем. На этот период и пришлись наивысшие темпы в истории развития капитализма.

Кризис 1974-1975 гг. символично совпал с крушением последней колониальной империи - португальской. Возможности для экстенсивного развития капитализма начали сокращаться. Но прошедшие десятилетия не прошли бесследно. Интеграционные процессы, среди которых особое место принадлежит ЕС, привели к качественным изменениям. Уровень развития экономики и уровень экономической взаимозависимости стал таким, что дальнейшее развитие стало невозможным без экономического объединения стран и регионов. Мировая экономика начала работать, во все большей степени, как экономика одного государства. Явление получило название глобализации. Ситуация напоминает период развития местных рынков на ранней стадии развития капитализма, когда оно потребовало объединения этих рынков в национальных рамках. Сейчас ситуация требует объединения национальных рынков, ставших "местными" в единый, мировой, или, во всяком случае, в региональные рынки. Национальные интересы, да даже и интересы региональных интернациональных группировок, становятся тормозом. (Но даже если бы возникло единое мировое государство, что в принципе невозможно, оно оказалось бы недолговечным: борьба между группировками эксплуататоров быстро развалила бы его на кусочки. – Прим.).

Опять, как и в начале XX века каждая группировка хочет решить вопрос на своих условиях. Т.е. опять возникает угроза того, что та или иная группировка начнет войну, только теперь не для объединения колоний, но за объединение мира, на своих собственных условиях» (http://goscap.narod.ru/naz.crizis.html).


Р. Люксембург часто упрекали за то, что, указав объективные экономические пределы капитализма, она создала теорию автоматического краха капитализма. С таким же успехом в этом можно было бы обвинить и Маркса: «[Кризисы] учащаются и становятся всё острее уже потому, что по мере того как увеличивается масса продуктов, а следовательно, растёт потребность в расширении рынков, всё более суживается всемирный рынок, остаётся для эксплуатации всё меньше новых рынков, так как каждый предшествующий кризис вовлекал во всемирную торговлю новые или до того времени лишь поверхностно эксплуатировавшиеся ею рынки» (Карл Маркс, «Наёмный труд и капитал»). И у Маркса, и у Люксембург речь идет о том, что существование капитализма вступает в противоречие с необходимостью развития производительных сил общества. Р. Люксембург только указала реальные исторические масштабы, в которых осуществляется капиталистический процесс обобществления труда: капитализм подчиняет себе, централизует и обобществляет производительные силы всего мира. За этой гранью никаких резервов экстенсивного развития капитализма, то есть его развития вширь, нет. И поскольку возможности разрешать противоречия капитализма за счет выноса их вовне путем экспансии в некапиталистическом мире исчезают, их разрешение становится возможным только путем преобразования капиталистического общества, путем уничтожения частной собственности.

Особенно остро эта потребность ощущается в настоящее время, когда с наступлением нынешнего финансово-экономического кризиса начался новый этап обострения противоречий глобального капитализма. Но ведь новый кризис является продолжением структурного кризиса, с которым капитализм столкнулся в начале 1970-х годов. Падение «железного занавеса» позволило на некоторое время оттянуть кризисные тенденции капитализма. Очень часто доводится слышать, что неолиберальные реформы и бандитская вольница 90-х были попросту грабежом, не так ли? То-то и оно. Этот дерибан госсобственности в конце 20 века подобен тому, как в прошлые века капитализм разбухал на грабеже других стран и континентов (Америки, Азии, Африки), и на грабеже крестьянской общинной собственности в самой Европе. В эпоху колониализма буржуазия, находя слишком медленным обогащение за счет регулярной и организованной эксплуатации трудящихся, не успевших еще лишиться средств производства и превратиться в класс пролетариев, наживала сказочные богатства не столько за счет эксплуатации живого труда, сколько за счет присвоения накопленного мертвого труда, то есть захватывала и пускала в рыночный оборот огромные богатства, веками лежавшие в кладовых туземных царьков и раджей. Тот же путь обогащения за счет рыночной реализации продуктов прошлого (овеществленного труда целых поколений) повторился в 1990-х годах в странах *бывшего "социалистического" или "госкапиталистического" лагеря (см. по этому поводу: Е. Б. Сахонько. К вопросу о стоимости рабочей силы при капитализме. М., 2000). Однако не прошло и двадцати лет, как капитализм столкнулся с новым проявлением структурного кризиса – при том, что одной из важнейших особенностей капитализма, между прочим, является поразительная скорость, с какой он преобразует общество (например, 10 лет в истории капитализма эквивалентны 100 годам азиатского деспотизма). Это еще не конец капитализма. Но разрешение этого структурного кризиса возможно только путем перехода к новой модели развития, характеризующейся еще более высоким уровнем обобществления производства, то есть предполагает движение по пути дальнейшего отрицания логики капитализма, логики накопления частной прибыли. Однако никакой автоматический крах капитализма из позиции Р.Люксембург не вытекает. Выявленный ею экономический предел капитализма является теоретическим пределом, выражающим общую тенденцию. На это указывает сама Р.Люксембург: "Империализм является историческим методом для продления существования капитала, но он в то же время служит вернейшим средством, чтобы вести капитал по кратчайшему пути и положить его существованию объективный предел. Этим однако не сказано, что этот предел обязательно должен быть достигнут. Уже сама тенденция капиталистического развития к этой конечной цели проявляется в формах, которые делают заключительную фазу капитализма периодом катастроф" (Люксембург, 1934: с. 321, 389). Для того, чтобы противоречия капитализма были разрешены, необходим переход к социализму как более высокой форме общества. Если этого не произойдет, капитализм продолжит существование, но результатом станет погружение человечества в новую эпоху варварства. Сейчас все мы видим, как объектами военных агрессий становятся государства периферийного капитализма, в ресурсах на территории которых заинтересованы представители той или иной крупной группировки капитала. Интересным образом изменилось воздействие центра на периферию: если раньше завоевательные войны развитых капиталистических стран против переферии приводили к техническому прогрессу, хоть и ценой множества жизней и изломанных судеб, то теперь подобные завоевательные войны приводят к деградации. «Арабский социализм», «Джамахирия» и прочие разновидности переферийного капитализма в результате войн рушатся, и сквозь них, как сквозь ободранную эмаль, проступают прежние, докапиталистические общественно-экономические отношения. Если раньше капитализм преобразовывал более примитивные общества, хоть и в своих эгоистических целях, то ныне мы видим, как более сильный капитализм разрушает более слабый, иначе говоря, пожирает сам себя. Казалось бы, мы видим обычный процесс устранения конкурентов, обычный процесс подчинения центом периферии. Но когда заглядываешь в бездну, сама бездна глядит в тебя. Процессы варваризации, скатывания на более примитивный уровень можно увидеть и в более развитых странах. И речь не только о Югославии, которая деградировала до уровня начала прошлого века, или бывшего СССР, который стремительно идет тем же путем - процессы «балканизации» медленно, но верно распространяются по всему миру. Само понимание исторического процесса как содержащего в себе альтернативность исключает из мировоззрения Р.Люксембург какой-либо "автоматизм". Реализация исторических альтернатив – результат социально-классовой борьбы. Что ж, раз уж современная капиталистическая экономика обречена на откат обратно к дикому капитализму 19-ого века, можно рассчитывать и на возрождение не менее мощного социально-революционного движения, чем в конце 19-го и начале 20-го века, только уже не обгоняющего свое время (в плане отсутствия материально-технической базы для практического осуществления своей программы), а наоборот полностью соответствующего ему.

 

Можно вспомнить неплохую публикацию Интернационального коммунистического течения. «Для Р. Люксембург причина исторического кризиса капитализма заключалась не в падающем уровне прибыли самом по себе, т.к. он постоянно компенсировался возрастающей массой производимых и продаваемых товаров. Она доказывала, что специфические корни исторического кризиса находились в проблеме реализации прибавочной стоимости. По мере того, как капиталистические социальные отношения становятся всеобщими в первоначальных анклавах капитализма, натиск капиталистического производства на остальной мир усиливается (война за передел мира позволяет на время решить проблему падения прибыли, – Прим. ред) . Вместо конкуренции частных капиталов за рынки внутри национальных границ, на 1-й план выходит конкуренция национальных капиталов за остающиеся некапиталистические районы мира. Как только империализм включил весь мир в сферу капиталистических отношений, как только мировой рынок оказался полностью поделен, с этого времени глобальная капиталистическая конкуренция могла приобрести только насильственный и открыто агрессивный характер, и «в стороне от нее» не могла стоять больше ни одна нация, отсталая или передовая, т.к. любая нация с непреодолимой силой была втянута в бешеную конкуренцию на перенасыщенном мировом рынке. Первая мировая империалистическая война явилась решительным доказательством перенасыщенности мирового рынка. Следовательно, реальное расширение мирового рынка было более невозможным, его место должен был занять насильственный передел существующих рынков, отнимающих друг у друга добычу. Этот процесс при отсутствии социальной революции неизбежно кончится гибелью цивилизации» (http://ru.internationalism.org/norc/4). Новая мировая война конечно позволит отсрочить фатальное действие тенденции нормы прибыли к падению, уничтожив огромную массу накопленного капитала и позволив переделить мировой рынок - но что делать потом? Докапиталистических и раннеиндустриальных регионов на планете сейчас осталось мало (в отличие от середины 20-го века). Возможно, мировая война или большая серия локальных войн позволит капитализму законсервировать кризис на долгое время и отсрочить тем самым свое скатывание к полной дикости и варварству. Но и из-за всё более возрастающей сложности расширенного воспроизводства и накопления капитала она уже не сможет привести к такому интенсивному и длительному росту благосостояния в развитых странах, какой имел место после Второй мировой – этот экономический подъем может быть лишь относительным и неустойчивым, и вряд ли сможет сравниться с брежневским "развитым социализмом" или западным послевоенным "государством социального компромисса"...


Юрий Назаренко в своем исследовании «Что представляет собой сегодняшний кризис?» писал по этому поводу: «Глубинные причины кризиса зрели давно, и они заключаются в относительном исчерпании тех источников роста, который и обеспечил 60 лет бурного развития капитализма, невиданного в его предыдущей истории. Это исчерпание, действительно, относительное. Эти источники еще действуют, но, во-первых, они сократились, а, во-вторых, за это время гигантски вырос объем производства. А это значит, что каждый следующий процент прироста требует большего вклада этих источников в условиях, когда они, наоборот, сокращаются. Следовательно, неизбежно снижение темпов.

О каких источниках идет речь? Их два: открытие рынков и приток в промышленность и сферу услуг дешевой рабочей силы из сельской местности в результате разложения крестьянства и бурного естественного прироста населения в развивающихся странах.

О первом уже было сказано: объединение большей части человечества, в т.ч. крупнейших колониальных держав, под эгидой США. В результате бывшие колонии получили политическую независимость, и в них хлынули капиталы из всех стран передового капитализма, в первую очередь из самих США, у которых с колониями всегда была «напряженка», и которые были непосредственно заинтересованы в ликвидации колониальной системы в целях «свободной торговли». Важнейшим элементом этой международной экономической системы стал доллар, признанный в качестве мировой валюты. Этот источник начал подавать признаки торможения уже в середине 70-х годов, когда разразился первый серьезный послевоенный кризис. Этому кризису, в августе 1971 года предшествовал отказ США от Бреттон-Вудских соглашений, нарушивший послевоенное мировое финансовое равновесие, немало способствовавшее всемирной экспансии капитализма. Но у него (источника) были еще серьезные «запасы». С конца 70-х годов миру стал открываться гигантский Китай с его более чем миллиардом потребителей (пусть и не слишком богатых) и жаждой инвестиций. Либерализовала свою политику и Индия. Наконец, развал т.н. «социалистического лагеря», его отказ от политики государственного капитализма и открытие мировому рынку, также дал мировому капиталу еще один толчок для своего роста. Впрочем, этот толчок был уже весьма «однобоким», поскольку был обеспечен не для всех – сами бывшие страны государственного капитализма испытали удар на уровне экономической катастрофы. «Толчок» за их счет получили другие.

Сейчас этот источник исчерпан. «Открытие» маленькой Кубы или Северной Кореи уже ничего не даст мировому капиталистическому рынку. Капитализм пытается компенсировать это за счет интеграционных процессов на региональном уровне. Но, как уже было сказано, он, в силу самой своей природы, всегда делает это с запозданием и в ограниченном масштабе: интеграция требуется достаточно быстрая и глобальная, а это невозможно в силу противоречий между капиталистическими государствами. Медленно и со скрипом этот процесс ведет лишь к формированию региональных блоков, которым придется столкнуться с другими блоками ради «быстрого» объединения на своих условиях. Это война. Но отказ от нее означает угрозу революции. Это мы уже проходили: чтобы сорвать революцию, капитализм попробует решить свои проблемы через войну … еще больше подвергая себя риску революции.

Одновременно открытие рынков и быстрое распространение капиталистического способа производства по всему земному шару открыли для него и другой источник роста: бурно растущее население, главным образом сельское, стран «третьего мира» обеспечило экономический бум невиданным в истории количеством дешевой рабочей силы. Выкачивание дешевых ресурсов из все еще экономически зависимых развивающихся стран, бывших колоний, в сочетании с несметным количеством дешевых рабочих рук в этих странах и указанным открытием рынков – вот простая, как три копейки, причина того бурного капиталистического развития, которое еще недавно преподносилось нам как «доказательство» триумфа капитализма. Что будет делать наш «триумфатор», когда эти источники иссякнут совсем?


Ему придется труднее, чем когда подобное произошло с СССР, союзом несоветских несоциалистических республик. Сталинисты не устают нам расхваливать «замечательные» экономические механизмы времен Сталина, которые, якобы, и обеспечили экономический взлет СССР. Но все гораздо проще. Когда в стране 80% живет в деревне, а объем промышленного производства небольшой, то для обеспечения бурного роста последнего вполне достаточно просто ограбить деревню. Даже при крайне низкой производительности труда в сельском хозяйстве, выкачанных ресурсов и прибывающей дешевой рабочей силы было достаточно для двузначных показателей роста промышленности. Но объем промышленного производства рос, а население деревни сокращалось, при том, что производительность труда в сельском хозяйстве оставалась на прежнем уровне. И чем дальше, тем меньший прирост обеспечивала эта политика, ибо каждый новый процент этого прироста становился все весомей, и для его обеспечения требовалось все больше капиталовложений, «преимущества социализма» таяли на глазах. К 70-м годам деревня из источника промышленного развития страны стала превращаться в тяжелую гирю на его ногах. «Советское» руководство обратилось к внешним займам, которых требовалось все больше и больше. Когда администрация Рейгана включила, в рамках «крестового похода против коммунизма», политику снижения цен на нефть плюс втягивание СССР в конфликт в Афганистане, решающий удар был нанесен – правящая «советская» бюрократия сдалась на милость мировому рынку, пойдя на открытие экономики и всеобщую приватизацию … в своих интересах. У мирового капитализма, однако, нет внешнего рынка, ему не к кому обращаться за «внешними займами» и некому «сдаваться».

Но вернемся к динамике мировой рабочей силы. В начале ХХ века ее численность составляла 85 млн. человек. К началу второй мировой война она возросла до 141,2 млн. Но этот рост не идет ни в какое сравнение с теми темпами, которыми она росла после второй мировой.

Июньский номер 2008 года итальянской газеты “Lotta Comunista” (Коммунистическая борьба), органа одноименной организации, ссылаясь на МОТ, приводит следующие данные. В 1995 году общая численность наемных работников в мире составляла 950 миллионов человек. В 2007-м она приблизилась к полутора миллиардам, т.е. выросла в полтора раза. Основной вклад в этот прирост внесли выходцы из сельских районов Индии, Китая, Южной и Юго-Восточной Азии.

Полтора миллиарда вместо 141 миллиона! Рост более чем в десять раз, причем в подавляющем большинстве за счет крайне дешевой рабочей силы из числа бывших крестьян развивающихся стран. Очевидно, что у капитализма нет больше источника для такого же или даже сопоставимого прироста наемной рабочей силы в будущем. Она и сейчас уже составляет около половины от общей численности экономически активного населения. Да, резервуары ее еще велики, но былые темпы (!) экономического роста они обеспечить уже не могут. Если учесть, что в последние годы ее поступление из сельских районов составляло порядка 30 миллионов человек в год, то вполне можно ожидать, что спустя всего 10-15 лет произойдет резкое снижение притока новой рабочей силы в города. При этом повсеместно снижаются темпы естественного прироста при одновременном быстром старении населения. Даже в Китае, где сельское население еще несколько превышает городское, приток в города бывших крестьян становится недостаточным, и отдельные регионы начинают испытывать нехватку трудовых ресурсов. Следовательно, можно ожидать в обозримом будущем снижения темпов экономического роста и в Китае. В выигрышной ситуации временно оказываются, с этой точки зрения, Индия и африканские страны, но капиталистическую систему в целом это уже не спасает» (http://goscap.narod.ru/crisi.html).


Короче говоря, украинский кризис не является проявлением одной только злой воли российского президента, так же как и не является никаким «тайным заговором» Запада или евреев против России и славян. Просто империализму, находящемуся в глубоком кризисе, чтобы заполнить зияющие дыры в экономике необходима с каждым разом всё новая волна грабежа, и даже новая мировая война не сможет оттянуть или остановить его упадок. Вторая мировая привела к нескольким десятилетиям бурного экономического роста в развитых странах. Но если 19-й век был веком индустриальной модернизации на Западе (отделения докапиталистических производителей от их средств производства и превращения их в наемных работников), то 20-й век - веком индустриальной модернизации на Востоке. Теперь весь мир стоит на капиталистической ступени развития (отсталый капитализм – все равно капитализм), капитализм не только подчинил себе отсталые страны, как это было в эпоху колониализма, но и переделал во всяком случае подавляющее большинство из них по своему образу и подобию. Вчерашнего крестьянина, долженствующего платить налоги и поборы во имя накопления капитала и ради этого либо продавать большую часть производимого им продукта на рынок, при этом недоедая, либо даже уходить на заработки, заниматься отходничеством, но при этом еще не порвавшего со своим клочком земли - этого крестьянина сменил работник буржуазного общества, будь то рабочий промышленного предприятия, батрак или перебивающийся случайными заработками обитатель лачуги в бедняцком пригороде. Даже про такую отсталую страну как Афганистан в 2002 г. сообщалось, что в ее населении доля городского населения и доля промышленных рабочих уже чуть выше, чем в России в 1917 г. Мировой рынок переполнен, мировые производительные силы переросли рамки капиталистического производства, и тот же грандиозный экономический кризис (массовое уничтожение производительных сил) 1990-х годов в странах бывшего Восточного блока явился вовсе не следствием козней ЦРУ и предательства Горбачева, но всего лишь приведением этих производительных сил в соответствие с потребностями мирового рынка. Капиталистическое производство не может существовать, не расширяясь постоянно, а чем меньше остается доиндустриального уклада, тем больше приходится буржуазии заниматься ограблением самой себя, что и характеризует эпоху упадка капитализма.  Если раньше отделение капиталистических Нидерландов от феодальной Испании или завоевание капиталистической Англией первобытнообщинной Австралии способствовало развитию капитализма, а стало быть и техническому прогрессу (росту производительных сил), то нынешние войны не способствуют ничему кроме разрушения и перераспределению богатства внутри капиталистического мира. То же самое относится и к экономической конкуренции – победа одной компании над другой в масштабах мировой экономики ничего не прибавляет. Однако капитализм не может существовать только за счет ограбления капиталистов капиталистами, как популяция хищников не может жить исключительно каннибализмом – это означает самоистребление. Поэтому он продолжает существовать лишь потому, что в мире еще сохранился в относительно большом (хотя уже и недостающем для нормального развития капитализма) социальный слой крестьян-общинников. И хотя докапиталистическая формация еще не исчезла полностью, ее уже явно недостаточно для того, чтобы насытить разросшийся капитализм. В результате капитализм начинает пожирать не только окружающий мир, но и свой собственный. Старые, «нецивилизованные», «докапиталистические», «нерыночные» формы получения прибыли, для «цивилизованных» стран давно уже казавшиеся изжитыми и сохраняющимися лишь в «банановых республиках», вновь начинают возрождаться в странах капиталистического центра. Вырубка последних парков и застройка последних дворов, использование рабского труда, рейдерство, закрытие заводов и продажа оборудования на металлолом, усиление налогового пресса – продолжить этот перечень каждый может и сам. Последняя стадия каждой формации имеет общие черты с ее начальной стадией - и с последними стадиями других формаций. Этим объясняется и рост популярности ультраправых и других реакционных движений во многих странах – если в социально-экономической, научно-технической, производственной, культурной, образовательной сферах прогресс сменяется деградацией, то и мечты о будущем вполне логично сменяются мечтами о прошлом, которое незаметно для многих становится новым общественным ориентиром. Но старческое зверство - это уже не юное варварство. Упадок капитализма не возвращает общество к прежним формам его существования. Хотя капитализм и переживает как бы «второе детство», потеря некоторых черт, характерных для зрелости, и новое обретение типично детских особенностей не сопровождаются возрождением свойственной детству жизненной энергии. Человеческая цивилизация утрачивает сегодня ряд своих прежних завоеваний (например, господство над природой), но это не означает, что перед ней открывается перспектива прогресса и новых завоеваний, как это было на этапе подъема капитализма. История не может вернуться назад: упадок по определению способен вести лишь к разложению, то есть в никуда.Современный капитализм воскрешает то, против чего боролся капитализм своего «героического» периода, эпохи 18-19 веков. Не успела еще докапиталистическая переферия окончательно исчерпаться, а примеры того, как состояние «самоедства» нынешнего капитализма провоцирует классовую борьбу, мы уже сейчас можем наблюдать сплошь и рядом – это и летнее восстание в Турции в прошлом году (участники которого стремились спасти остатки экологии Стамбула и отстоять парк Гези, который правительство решило вырубить под строительство торгового центра, хотя поводом к нему стало возмущение зверствами полиции, самым жестоким образом разогнавшей мирный экологический лагерь протеста в парке), и восстание в Боснии в феврале этого года, вызванное приватизацией и закрытием многих предприятий, и недавние социальные волнения в Бразилии, одним из главных поводов которых стали насильственные выселения бедняков и снос их домов под застройку (один из бразильских анархистов справедливо сравнил эту политику с завоеванием Америки конкистадорами), и т.д. Но это мы уже забежали вперед. Пока что ближайшей перспективой является именно эпоха войн (не обошедшая стороной и нашу страну), в которую снова вступил мир, и прервать которую может социальная революция; поэтому все более актуальным становится вопрос о создании соответствующей организации – ведь поодиночке мы не сможем воспользоваться сложным положением хозяев жизни для того, чтобы сбросить их со своей спины. Так что закончим эту статью словами из публикации Эррико Малатесты «Что делать?»: «Сегодня – это время депрессии, это правда. Однако история движется быстро, так будем же готовы к грядущим событиям»…

 
Другие похожие материалы по теме:

«Империалистический конфликт  2014 г. – Украина»: http://www.revintern.tk/2014/07/2014.html

«Новый век и старый империализм»: http://sbiblio.com/biblio/archive/bugera_prolet/04.aspx

«Экономический кризис как момент истины»: http://revsoc.org/archives/372

«Об актуальности идей Розы Люксембург в контексте современного глобального кризиса»: http://www.revintern.tk/2014/08/blog-post_19.html


«Приготовления России и Украины к войне»: http://www.revintern.tk/2014/08/blog-post_28.html

Наша группа

Разделы

    (36) (23) (22) (19) (19) (19) (18) (17) (17) (17) (14) (13) (13) (13) (12) (12) (10) (10) (8) (7) (6) (6) (6) (6) (6) (5) (5) (5) (5) (5) (4) (4) (4) (4) (4) (4) (4) (3) (3) (3) (3) (3) (3) (3) (3) (2) (2) (2) (2) (2) (2) (2) (2) (2) (2) (2) (2) (2) (2) (2) (2) (2) (2) (2) (2) (2) (2) (2) (2) (2) (1) (1) (1) (1) (1) (1) (1) (1) (1) (1) (1) (1) (1) (1) (1) (1) (1) (1) (1) (1) (1) (1) (1) (1) (1) (1) (1) (1) (1) (1) (1) (1) (1) (1) (1)